Человек, оставивший о себе светлую память. Он оставил светлую память о себе в сердцах тысяч людей Люди оставившие память о себе своими делами

Человек в гуне страсти сильно привязан к тому, что он делает, или к результатам своей деятельности и особенно к дому, семье и детям. И это на первый взгляд звучит достаточно страшно. Как так, ведь наш дом, семья и дети — это все, что у нас есть. Но речь идет вовсе не о том, что человек должен от них отказаться, наоборот, человек должен научиться о них заботиться по-настоящему. Правда состоит в том, что нам всем придется расстаться рано или поздно. Поэтому мы должны заботиться друг о друге не так, как будто мы никогда не расстанемся, а так, как будто мы расстанемся, но с самыми лучшими впечатлениями друг о друге.

Так, мать знает, что рано утром ее ребенок уходит в школу. И она готовит ему вкусный завтрак, собирает учебники в портфель, провожает добрыми словами. Она не может оставить его дома по своему желанию, хотя очень этого хочет. Она понимает, что им придется расстаться, поэтому отдает ему самое лучшее. Так и мы любим друг друга и хотим быть вместе как можно дольше, но понимаем, что нам обязательно придется пойти разными путями, поэтому мы хотим оставить друг другу самое лучшее, что у нас есть. А самое лучшее в этом мире — это духовное. А лучшее оно потому, что вечное. Если мы расстаемся надолго и оставляем на память о себе временное, то оно через некоторое время пропадет, и памяти о нас больше не будет.

Мать дает такой завтрак, чтобы он не пропал. Какой смысл в завтраке, который еще по дороге в школу испортился. Поэтому самое лучшее, что мы можем оставить после себя — это духовное, а значит, вечную память и вечную пользу. То духовное, что мы сможем передать, будет всегда сопровождать нашего любимого по этому миру, так как духовное неуничтожимо, и это будет связывать нас. В трактатах не зря говорится, что тот, кто практикует духовное развитие, помогает 108 поколениям своих родственников. Надо научиться любить так, чтобы результат нашей любви оставался навсегда, а не растворялся сразу после нашего расставания. Сейчас люди очень поверхностно любят друг друга: с глаз долой — из сердца вон. Раньше фотографии родителей, бабушек, дедушек и других основателей семейства висели на стенах как иконостас, и все помнили о том, какие духовные подвиги они совершили, какие наставления оставили и какие книги собрали в семейной библиотеке. А что мы имеем сейчас?

Поэтому лучшая забота о своей семье — это не отрекаться от нее раньше времени, а изо всех сил стремиться к духовному совершенству, тем самым показывая хороший пример всем своим родным и близким. Не так-то и просто оставить о себе вечную память, но если мы будем стараться, у нас обязательно это получится. Мало окружить родных материальным комфортом, это обязательная часть заботы, но только часть. Надо еще и окружить их заботой духовной. Мы должны хорошо понимать, что взять с собой в следующую жизнь получится только духовные результаты. Поэтому все, что мы делаем в материальном плане, мы делаем для того, чтобы показать окружающим хороший духовный пример. Показать, что духовное развитие делает нас еще более ответственными, еще более любящими, еще более заботливыми, еще более работоспособными. Духовность — это не прекращение работы, духовность — это понимание, как заработать вечный результат, вечную зарплату…

Индивидуальные различия в свойствах памяти

В памяти людей наблюдаются большие индивидуальные раз­личия. Это обнаруживается в различной скорости запоминания, в прочности сохранения, в легкости воспроизведения.

Индивидуальные различия памяти могут быть обусловлены врожденными особенностями высшей нервной деятельности и воспитанием, обучением. Индивидуальные особенности воспри­ятия обуславливают различные типы памяти (образной). Сущест­вуют половые различия памяти: у девочек в школьном возрасте (вследствие их более быстрого общего развития - им требуется гораздо меньше повторений материала для заучивания) способ­ность запоминания лучше, чем у мальчиков.

Более существенные различия памяти у различных людей ка­саются уровня ее организации. Присвоение и удержание новой информации является активным процессом включения этой ин­формации в систему уже имеющихся знаний человека.

Память - это функциональная система, интегрирующая по­следовательно воспринимаемую информацию в целостный образ объективной реальности. Этот образ, в свою очередь, оказывает значительное влияние на последующие процессы переработки информации. Запоминание вплетено в процессы активного освое­ния человеком мира. Оно ведет к построению и по мере накопле­ния опыта - к перестройке внутренних когнитивных структур, в которых отображается мир и благодаря которым делаются воз­можными мыслительные (когнитивные) операции.

Когнитивные структуры, в которых субъективно представлена информация о той или иной области действительности, делают возможным семантическое 1 закрепление вновь усваиваемого зна­ния, связывая его смысловыми отношениями с уже известным, и тем самым способствуют долговременному запоминанию. Кроме того, новая информация оценивается индивидом с точки зрения возможности ее использования, содержания в ней полезного, цен­ного, необходимого для решения тех или иных задач. А посколь­ку индивидуальные ценностные представления и субъективные когнитивные структуры у разных людей неодинаковы, то неоди­наковой оказывается и их память.

Таким образом, различия в объеме и прочности запоминания не сводятся к некоторой гипотетической способности к хранению информации. Их причины лежат в индивидуальных особенностях переработки информации, в стратегиях присвоения, структуриро­вания, организации и актуализации усвоенного материала, т.к. благодаря этим процессам прорюходит овладение знаниями, их категориальное упорядочение, установление семантических взаи­мосвязей между ними, а также осмысленное их воспроизведение в случае необходимости.

Такое представление подтверждается многочисленными иссле­дованиями. Например, в исследовании JI. Ирлиц сопоставлялись особенности запоминания у хорошо успевающих и отстающих семиклассников. Ирлиц обнаружила, что в отношении способно­сти непосредственного механического запечатления материала различия между обеими группами незначимы. Однако, чем силь­нее в процессе присвоения знаний задействованы интеллектуаль­ные операции (символическое кодирование, понимание и исполь­зование смысловых, логических связей, категориальное упорядо­чение), тем значимее хорошо успевающие ученики превосходят своих менее успевающих ровесников по результатам удержания информации.

В эксперименте М. Бирвиш испытуемые заучивали последова­тельности слов, объединенных семантическими и синтаксически­ми связями разных типов. Оказалось, что нормальные осмыслен­ные предложения запоминаются лучше, чем грамматически безу­пречные, но лишенные смысла. Однако последние запоминались лучше, чем анаграммы, которые хотя и содержали слова в грам­матически согласованных формах, но порядок слов был случай­ным. Хуже всего заучивались списки слов, не обладающие ни семантическими, ни синтаксическими связями. Очевидно, что закрепление в памяти цепочек слов происходило лучше всего в том случае, когда срабатывали знакомые синтаксические модели и семантические взаимосвязи.

Таким образом, особенности когнитивных структур являются важным условием, определяющим результативность запоминания. Этот эксперимент свидетельствует также о том, насколько глубо­ко язык включен в процессы переработки и усвоения знании Многим школьникам с трудом дается заучивание наизусть, которое они называют «зубрежкой», или «муштрой», и изо всех сил пытаются ее избежать. Но обычно эти трудности связаны с использованием неэффективных стратегий запоминания (много­кратное повторение текста до первого правильного воспроизведе­ния). Распределение заучивания во времени и «сверхнаучение» (продолжение операций присвоения после первого безошибочного воспроизведения) резко улучшает результат. Запоминание при заучивании наизусть улучшается также в том случае, если уча­щийся умеет сочетать друг с другом наглядно-образные и вер-бально-понятийные операции. При этом происходит двойное кодирование информации, что способствует удержанию ее в памя­ти.

В целом можно сказать, что делить людей на тех, у кого «хорошая» и у кого «плохая» память, допустимо лишь в том слу­чае, если иметь в виду результаты запоминания: один запоминает быстро, точно и с незначительными усилиями, в то время как другой делает это с трудом и воспроизводит запомненное с боль­шими пробелами. Однако такого рода различия нельзя считать подтверждением существования различной способности к запоми­нанию. Эти различия свидетельствуют прежде всего о специфич­ных для каждого человека стратегиях переработки информации. Эти стратегии (направленность на определенные области, семан­тическое структурирование воспринимаемого, его категориальное упорядочение и способ включения в уже имеющиеся знания, приемы присвоения и запоминания) и являются решающим фак­тором в достижении тех или иных результатов, и служат источ­ником индивидуальных различий. Это относится не только к запоминанию, но и к возможности быстро и адекватно задаче извлекать нужный материал из памяти. Хорошо дифференциро­ванная когнитивная структура, в которую осмысленно встраива­ются новые знания, повышает оперативную доступность имеющейся в ней информации. То есть способ присвоения инфор­мации определяет ее будущую доступность.

Типы памяти, их зависимость от особенностей воспитания.

Память у людей обнаруживает ряд более или менее выраженных типологических особенностей. Для индивидуализированного учета особенностей процессов сохранения и воспроизведения конкретного человека недостаточно поэтому констатировать, что у него вообще хорошая или плохая память. Существенно знать ее специфические качества и особенности.

Первая дифференциация типов памяти связана с тем, как сенсорная область служит наилучшей основой для воспроизведения. Одни люди лучше запоминают зрительные, другие – слуховые, третьи – двигательные данные. Один человек, для того чтобы запомнить, должен сам прочесть текст, и в воспоминании у него восстанавливается преимущественно зрительный образ; у другого – такую же преобладающую роль играют слуховые восприятия и представления; у третьего – двигательные: текст закрепляется у него лучше всего посредством записи. Чистые типы встречаются редко, а обычно наблюдаются смешанные: зрительно-двигательный, двигательно-слуховой и зрительно-слуховой типы памяти. У большинства людей господствующим является зрительный тип запоминания предметов и словесно-двигательный – при запоминании словесного материала. Встречаются, однако, люди с ярко выраженным зрительным типом запоминания словесного материала, который иногда приближается к "эйдетическому" типу памяти.

На зачете по психологии одна студентка однажды дала ответ, точно совпадающий с текстом учебника. На неожиданный, стремительно, в упор поставленный вопрос экзаменатора: "На какой странице?" со стороны студентки последовал совершенно автоматический ответ: "Страница 237, сверху, с правой стороны". Отвечая, она как бы видела перед собой страницу раскрытой книги.

Память дифференцируется и по характеру наилучше запоминаемого материала. Хорошая память на цвет может соединяться с плохой памятью на числа, и наоборот. Память на наглядно-образные и абстрактные содержания, на математические формулы и на эмоциональные переживания может быть различна. Все особенности восприятия и мышления, сенсорной и эмоциональной сферы проявляются внутри памяти.

Известны случаи исключительной специальной памяти в какой-либо одной определенной области. Особое внимание привлекла совершенно феноменальная память людей-счетчиков Иноди, Диаманди, Арну и других. Иноди мог повторить 42 цифры после однократного прочтения и после трехчасового сеанса мог повторить все цифры чисел до 300, встречавшиеся в задачах, которые ему задавались. При этом у Иноди был ярко выраженный слуховой тип памяти. "Я слышу цифры, – говорил он о себе, – мое ухо улавливает их; я слышу, как они звучат около моего уха такими, какими я их произносил, и это внутреннее слышание остается у меня значительную часть дня. Зрение мне не помогает, я не вижу цифр. Я даже сказал бы, что я очень затрудняюсь вспомнить цифры, когда мне показывают цифры написанными. Я предпочитаю, чтобы мне их сообщали посредством слов. Я чувствую замешательство в первом случае. Не люблю я также писать цифры. Писание не способствует запоминанию. Я предпочитаю их слышать". Диаманди, также отличавшийся феноменальной памятью, обладал зрительным типом памяти: он видел цифры написанными в форме квадратиков, как бы внутренне считывал их со снимка, на котором они написаны, и притом его собственной рукой. Исключительная сила запоминания была связана с глубоким инкорпорированием запоминаемого материала в собственную деятельность.

Очень яркий и психологически интересный случай феноменальной памяти замечательного счетчика С. Шерешевского описан А.Н.Леонтьевым.110

В случаях исключительной памяти обыкновенно мощная сенсорная основа памяти соединяется в том или ином соотношении с логическими компонентами (особенно у Иноди и Арну). Иноди с большой быстротой производил арифметические операции над числами, потому что пользовался методами сокращенного счисления и ему не приходилось, например, при умножении многозначных чисел запоминать в отдельности каждое из произведений.

Далее, память у людей различается: 1) по быстроте запоминания; 2) по его прочности или длительности; 3) по количеству или объему запоминаемого и 4) по точности. В отношении каждого из этих качеств память одного человека может отличаться от памяти другого.

Наконец, нужно различать более непосредственный, иногда приближающийся к эйдетическому, тип памяти (как, например, у З.Фрейда) и более опосредованный, основанный на хорошей организации навыков умственной работы. Первый по большей части ярче, второй – прочнее. Первый по преимуществу образный, второй – речевой.

Говоря о типах памяти, необходимо иметь в виду, что особенности процессов запоминания (быстрота, прочность его и т.д.) зависят от того, кто и что запоминает, от конкретного отношения данной личности к тому, что подлежит запоминанию

Нарушения памяти.

Расстротсва памяти - снижение или утрата способности запоминать, сохранять, узнавать и воспроизводить информацию. При различных заболеваниях могут страдать отдельные компоненты памяти, такие как запоминание, удержание, воспроизведение.

Наиболее частые расстройства: гипомнезия, амнезия и парамнезия. Первое - снижение, второе - выпадение памяти, третье - ошибки памяти. Кроме того, имеется гипермнезия - повышенная способность к запоминанию.

Гипомнезия - ослабление памяти. Может быть врожденной, а в ряде случаев сопровождает различные аномалии психического развития. Встречается при астенических состояниях, возникающих при переутомлении, в результате перенесенных тяжелых заболеваний. При выздоровлении память восстанавливается. В пожилом возрасте при выраженном церебральном атеросклерозе и дистрофических нарушениях в мозговой паренхиме резко ухудшается запоминание и сохранение текущего материала. Напротив, события далекого прошлого в памяти сохраняются.

Амнезия - отсутствие памяти. Выпадение из памяти событий, происходящих в какие-либо отрезки времени, наблюдается при старческих психозах, тяжелых травмах мозга, отравлении окисью углерода и др.

Различают: ретроградную амнезию - когда утрачивается память на события, предшествующие заболеванию, травме и др.; антероградную - когда забывается то, что было после заболевания.

Один из основоположников отечественной психиатрии С.С. Корсаков описал синдром, возникающий при хроническом алкоголизме и названный в его честь корсаковским психозом. Описанный им симптомокомплекс, встречающийся при других заболеваниях, называют корсаковским синдромом.

Корсаковский синдром. При данном нарушении памяти ухудшается запоминание текущих событий. Больной не помнит, кто с ним сегодня беседовал, посещали ли его родные, что он ел за завтраком, не знает имен медицинских работников, постоянно его обслуживающих. Больные не помнят событий недавнего прошлого, неточно воспроизводят те события, которые произошли с ними много лет назад.

К расстройствам воспроизведения относятся парамнезии - конфабуляции и псевдореминисценции.

Конфабуляция. Заполнение пробелов памяти событиями и фактами, не имевшими места в действительности, причем это происходит помимо желания больных обмануть, ввести в заблуждение. Этот вид патологии памяти может наблюдаться у больных алкоголизмом при развитии корсаковского психоза, а также у больных старческим психозом, с поражением лобных долей головного мозга.

Псевдореминисценции - искаженные воспоминания. Отличаются от конфабуляции большей устойчивостью, причем как о настоящем, больные рассказывают о событиях, которые были, возможно, в далеком прошлом, возможно, они их видели во сне или их никогда не было в жизни больных. Эти болезненные нарушения нередко наблюдаются у больных со старческими психозами.

Гипермнезия - усиление памяти. Как правило, носит врожденный характер и заключается в особенности запоминать информацию в большем, чем в норме объеме и на более длительный срок. Кроме того, может наблюдаться у больных в состоянии маниакального возбуждения при маниакально-депрессивном психозе и маниакальном состоянии при шизофрении.

Больные с различными видами расстройства памяти нуждаются в щадящем отношении к ним. Это особенно касается больных с амнезиями, так как резкое снижение памяти делает их совсем беспомощными. Понимая свое состояние, они боятся насмешек и упреков окружающих и чрезвычайно болезненно на них реагируют. При неправильных поступках больных медицинским работникам не следует раздражаться, а по возможности надо поправить их, ободрить и успокоить. Никогда не следует разубеждать больного с конфабуляциями и псевдореминисценциями, что его высказывания лишены реальности. Это вызовет только раздражение больного, и контакт с ним медицинского работника нарушится.

Джеймс (James) Уильям (11 января 1842 — 16 августа 1910) — американский философ и психолог, один из основателей прагматизма. Изучал медицину и естественные науки в Гарвардском университете США и в Германии. С 1882 г.— ассистент, с 1885 г.— профессор философии, а с 1889 по 1907 г.— профессор психологии в Гарвардском университете.

С 1878 по 1890 г. Джеймс пишет свои "Принципы психологии", в которых отвергает атомизм немецкой психологии и выдвигает задачу изучения конкретных фактов и состояний сознания, а не данных, находящихся "в" сознании. Джеймс рассматривал сознание как индивидуальный поток, в котором никогда не появляются дважды одни и те же ощущения или мысли. Одной из важных характеристик сознания Джеймс считал его избирательность. С точки зрения Джеймса, сознание является функцией, которая "по всей вероятности, как и другие биологические функции, развивалась потому, что она полезна". Исходя из такого приспособительного характера сознания он отводил важную роль инстинктам и эмоциям, а также индивидуальным физиологическим особенностям человека. Широкое распространение получила выдвинутая в 1884 г. теория эмоций Джеймса. В 1892 г. Джеймс основал первую в США лабораторию прикладной психологии при Гарвардском университете.

Сочинения: Научные основы психологии. Спб., 1902; Беседы с учителями о психологии. М., 1902; Прагматизм. Изд. 2-е. Спб., 1910; Многообразие религиозного опыта. М., 1910; Вселенная с плюралистической точки зрения. М., 1911; Существует ли Сознание? //Новые идеи в философии. Вып. 4. Спб., 1913. Психология. М., 1991.

Анализ явления памяти . Память, в собственном смысле слова, есть знание о минувшем душевном состоянии после того, как оно уже перестало непосредственно сознаваться нами, или, говоря точнее, она есть знание о событии или факте, о котором мы в данную минуту не думали и который, сверх того, сознается нами теперь как явление, имевшее место в нашем прошлом.

Важнейшим элементом такого знания является, по-видимому, оживание в сознании образа минувшего явления, его

копии. И многие психологи утверждают, что воспоминание о минувшем событии сводится к простому оживанию в сознании его копии. Но чем бы то ни было такое оживание, оно во всяком случае не есть память; это — просто дублирование первого события, некоторое второе событие, не имеющее с первым никакой связи и только сходное с ним. Часы бьют сегодня, били вчера и могут бить еще миллион раз, пока не испортятся от продолжительного употребления. Дождь льет через водосточную трубу, так же лил он на прошлой неделе и так же будет лить и в будущем. Но разве часы при каждом новом ударе сознают прежние удары, или текущий теперь поток воды сознает вчерашний, потому что они походят друг на друга и повторяются? Очевидно, нет. Нельзя возражать на наше замечание, говоря, что наши примеры неподходящи, что в них дело идет не о психических, а о физических явлениях; ибо психические явления (например, ощущения), следуя одни за другими и повторяясь, в этом отношении ничем не отличаются от боя часов. В простом факте воспроизведения еще вовсе нет памяти. Последовательное повторение ощущений представляет ряд не зависящих друг от друга событий, из которых каждое замкнуто в самом себе. Вчерашнее ощущение умерло и погребено — наличность сегодняшнего еще не дает никаких оснований для того, чтобы наряду с ним воскресло и вчерашнее. Нужно еще одно условие для того, чтобы созерцаемый в настоящем образ являлся заместителем минувшего оригинала.

Условие это заключается в том, что созерцаемый нами образ мы должны относить к прошлому — мыслить его в прошлом. Но как можем мы мыслить известную вещь как бы в прошлом, если мы не будем думать об этой вещи, и о прошлом, и об отношении между той и другим? А как можем мы думать вообще о прошлом? В главе "О чувстве времени" мы видели, что интуитивное или непосредственное сознавание минувшего отстоит всего на несколько секунд от настоящего мгновенья. Более отдаленные даты не воспринимаются непосредственно, а мыслятся символически, в виде названий, например: "прошлая неделя", "1850-й год", или представляются в виде образов и событий, связанных с ними, например: "год, в котором мы посещали какое-нибудь учебное заведение", или: "год, в котором мы понесли какую-нибудь утрату". Таким образом, желая подумать о каком-нибудь минувшем промежутке времени, мы должны вызвать в уме символическую дату в виде, например, слова или цифры, или же представить

происшедшие в этот промежуток времени события, которые всецело с ним ассоциировались. Для полноты воспоминания о прошлом необходимо мыслить и то, и другое — и символическую дату, и соответствующие минувшие события. "Отнести" известный факт к минувшему времени значит мыслить его в связи с именами и событиями, характеризующими его дату, короче говоря, мыслить его, как член сложного комплекса элементов ассоциации.

Но и это еще не составит душевного явления, называемого памятью. Память представляет нечто большее, сравнительно с простым отнесением факта к известному моменту прошлого. Другими словами, я должен думать, что это я именно пережил его. Он должен быть окрашен в то чувство "теплоты" и "интимности" по отношению к нашей личности, о котором нам не раз приходилось говорить в главе "О личности" и которое составляет характеристическую черту всех явлений, вошедших в состав нашего индивидуального опыта.

Общее чувство направления вглубь прошедшего, определенная дата, лежащая в этом направлении и охарактеризованная определенным названием или своим содержанием, воображаемое мною событие, относимое к этой дате, и признание этого события принадлежим моему личному опыту — вот составные элементы в каждом объекте памяти.

Запоминание и припоминание . Если явления памяти таковы, какими показал нам их только что сделанный анализ, то можем ли мы ближе наблюдать процессы памяти и выяснить себе их причины?

Процесс памяти заключает в себе два элемента:

1. Запоминание известного факта.
2. Припоминание или воспроизведение того же факта.

Причиною запоминания и припоминания служит закон приучения в нервной системе, играющий здесь такую же роль, как и при ассоциации идей.

Припоминание объясняется при помощи ассоциации . Ассоциационисты давно объяснили припоминание с помощью ассоциации. Джэмс Милль высказывает по этому поводу соображения, которые мне кажутся не требующими никаких поправок; только слово "идея" я заменил бы выражением "объект мысли".

"Есть, говорит он, состояние сознания, хорошо известное всякому — припоминание. При этом состоянии, мы, очевидно, не имеем в сознании той идеи, которую хотим припомнить. Каким же путем при дальнейших попытках припомнить забытое

мы, наконец, наталкиваемся на него? Если мы не сознаем искомой идеи, мы сознаем некоторые идеи, связанные с нею. Мы перебираем в уме эти идеи в надежде, что которая-нибудь из них напомнит нам забытое, и если которая-нибудь из них действительно напоминает нам забытое, то всегда вследствие того, что она с ним связана общей ассоциацией. Я встретил на улице старого знакомого, имени которого не помню, но желаю припомнить. Я перебираю в уме ряд имен, надеясь натолкнуться на имя, связанное ассоциацией с искомым именем. Я припоминаю все обстоятельства, при которых виделся с ним, время, когда я познакомился с ним, лиц, в присутствии которых я встречался с ним, что он делал, что ему приходилось испытать, и, если мне случилось натолкнуться на идею, связанную общей ассоциацией с его именем, я тотчас припоминаю забытое имя; в противном случае все попытки мои будут напрасны. Есть другая группа явлений, вполне аналогичных только что описанным и могущих служить для них яркой иллюстрацией. Часто случается, что мы желаем не забыть чего-нибудь. В чем заключается прием, к которому мы прибегаем в подобном случае, чтобы обеспечить припоминание данного факта по желанию? Все люди прибегают для этой цели к тому же способу. Обыкновенно при этом стараются образовать ассоциацию между объектом, который хотят запомнить и ощущением или идеей, которая, как заведомо известно, будет налицо в то время или около того времени, когда пожелают вызвать в памяти данный объект мысли. Если ассоциация эта образовалась, и один из ее элементов попадается нам на глаза, то это ощущение или идея вызывает по ассоциации искомый объект мысли. Вот избитый пример подобной ассоциации: человек получает от своего друга поручение и, чтобы как-нибудь не забыть его, завязывает узелок на своем носовом платке. Как объяснить этот факт? Прежде всего, идея поручения ассоциировалась с идеей завязывания платка. Затем, заранее известно, что носовой платок такая вещь, которую очень часто приходится иметь перед глазами, и, следовательно, его, по всей вероятности, случится видеть около того времени, когда нужно будет приступить к выполнению поручения. Увидев платок, мы замечаем узел, а вид узла напоминает нам о поручении, благодаря преднамеренно-образованной между ними ассоциации".

Короче говоря, мы ищем в памяти забытую идею совершенно так же, как ищем в доме затерявшуюся вещь. В обоих

случаях мы осматриваем сначала то, что, по-видимому, находится в соседстве с искомым предметом. Мы переворачиваем в доме вещи, подле которых, под которыми и внутри которых он может находиться, и если он действительно находится вблизи них, то вскоре попадается нам на глаза. В поисках за объектом мысли вместо предметов мы имеем дело с элементами ассоциации, а последний, как нам известно, сводится к элементарному закону приучения в нервных центрах.

Ассоциация объясняет также и запоминание . Тот же закон приучения составляет и механизм запоминания. Запоминание означает способность к припоминанию — и больше ничего. Единственным указанием на существование в данном случае запоминания есть наличность припоминания. Запоминание известного явления, короче говоря, есть другое название для возможности снова думать о нем или для стремления снова думать о нем в связи с обстановкой, относящейся ко времени первого его возникновения. Какой бы случайный повод ни превратил эту возможность в действительность, во всяком случае постоянным основанием для этой возможности остаются: пути в нервной ткани, через которые внешнее раздражение вызывает припоминаемое явление, минувшие ассоциации, сознание того, что наше "Я" было связано с данным явлением, вера в то, что все это, действительно, было в прошедшем и т. д. Когда припоминание вполне "подготовлено", искомый образ оживает в сознании тотчас же после появления повода к этому, в противном случае образ появляется лишь через несколько времени. Но, как в том, так и в другом случае, главным условием, делающим запоминание вообще возможным, являются нервные пути, в которых образуется ассоциация запоминаемого объекта мысли с поводами, вызывающими его в памяти. В состоянии скрытого напряжения эти пути обусловливают запоминание, в состоянии активности — припоминание.

Физиологическая схема . Явление памяти может быть окончательно выяснено при помощи простой схемы. Пусть n будет минувшее событие, о — его окружающая обстановка (соседние события, дата, связь с нашей личностью, "теплота" и "интимность" etc.), a m — некоторая мысль или факт в настоящем, который легко может стать поводом к припоминанию. Пусть нервные центры, действующие при мыслях m, n и o будут выражены через М, N и О, тогда существование путей, символически обозначенных линиями между М и N,

N и О, будут выражать факт "задержания события n в памяти", а возбуждение мозга по направлению этих путей будет выражать условие припоминания события n. Нужно заметить, что задержание события n не есть мистическое приобретение "идеи" бессознательным путем. Оно вовсе не есть явление психологического порядка. Это — чисто физическое явление, морфологическая черта, именно наличность "путей" в глубочайших недрах мозговой ткани. С другой стороны, припоминание есть психофизический процесс, имеющий и телесную, и душевную сторону; телесная сторона его — возбуждение нервных путей, душевная — сознательное представление минувшего явления и вера в его принадлежность нашему прошлому.

Короче говоря, единственная гипотеза, для которой явления внутреннего опыта дают здесь поддержку, заключается в том, что нервные пути, возбуждаемые восприятием известного факта и его припоминанием, не вполне тождественны. Если бы мы могли вызвать в сознании минувшее событие независимо от каких бы то ни было элементов ассоциации, то этим самым была бы исключена всякая возможность памяти: видя перед собою явление минувшего опыта, мы принимали бы его за новый образ. В самом деле, припомнив известное событие без окружавшей его обстановки, мы едва можем отличить его от простого продукта нашего воображения. Но чем более элементов ассоциации связано с ним в нашем сознании, тем легче мы узнаем в нем объект минувшего опыта. Например, я вхожу в комнату моего приятеля и вижу на стене картину. Сначала я испытываю какое-то странное удивительное чувство. "Наверное я видел эту картину!" — говорю я, но где и когда не могу припомнить; в то же время я чувствую в картине что-то знакомое; наконец, восклицаю: "Вспомнил! Это — копия с части картины Фра-Анджелико во Флорентийской Академии, я ее там видел". Только для того, чтобы вызвать в памяти картину, нужно было припомнить здание Академии.

Условия хорошей памяти . Если мы припоминаем факт — n, то пути N— О (рис. 1) составляют физиологические условия, которые вызывают в сознании обстановку, окружавшую n, и делают n объектом памяти, а не простой фантазии.

С другой стороны, путь М— N дает повод к припоминанию n. Итак, ввиду того, что память всецело обусловлена свойствами нервных путей, ее достоинство в данном индивиде зависит частью от числа, а частью от устойчивости этих путей.

Устойчивость или постоянство нервных путей есть индивидуальное физиологическое свойство нервной ткани у каждого человека, число же их зависит всецело от фактов личного опыта. Назовем устойчивость нервных путей прирожденной физиологической восприимчивостью. Эта восприимчивость в различных возрастах и у различных индивидов бывает очень различна. Одни умы подобны воску под давлением печати: ни одно впечатление, как бы оно ни было бессвязно, не пропадает для них бесследно. Другие напоминают желе, дрожащее от простого прикосновения, но при обычных условиях неспособное воспринимать устойчивые отпечатки. Эти последние умы, припоминая какой-нибудь факт, неизбежно должны подолгу копаться в запасе своих устойчивых знаний. У них нет отрывочной памяти. Наоборот, те лица, которые удерживают в памяти без всякого усилия имена, даты, адреса, анекдоты, сплетни, стихи, цитаты и всевозможные факты, обладают отрывочною памятью в высшей степени, и, конечно, обязаны этим необыкновенной восприимчивости их мозгового вещества для каждого вновь образовавшегося в нем пути. По всей вероятности, лица, не одаренные в высшей степени физиологическою восприимчивостью, неспособны к широкой, многосторонней деятельности. И в практической жизни, и в научной сфере человек, умственные приобретения которого тотчас же закрепляются в нем, всегда прогрессирует и достигает своих целей, в то время как окружающие, тратя большую часть времени на переучивание того, что они когда-то учили, но забыли, почти не двигаются вперед. Карл Великий, Лютер, Лейбниц, Вальтер Скотт, любой из великих гениев человечества, непременно должны были обладать изумительной восприимчивостью чисто физиологического свойства. Люди, не одаренные такой восприимчивостью, могут в той или другой степени выдаваться качеством своего труда, но никогда не будут в состоянии создать такие массы произведений или иметь такое громадное влияние на современников.

Но в жизни каждого из нас наступает такой период, когда мы можем только сохранять приобретенное ранее, когда прежде проложенные в мозгу пути исчезают с такой же скоростью,

с какой образуются новые, и когда мы в неделю забываем ровно столько, сколько приобретаем новых знаний за тот же промежуток времени. Это состояние равновесия может тянуться много, много лет. В глубокой старости оно начинает нарушаться в противоположном направлении: количество забываемого начинает перевешивать количество вновь приобретаемого, или, лучше сказать, нет никаких новых приобретений. Мозговые пути становятся настолько неустойчивыми, что в течение нескольких минут разговора тот же вопрос предлагается и ответ на него забывается раз шесть подряд. В этом периоде жизни необычайная устойчивость путей, образовавшихся в детстве, становится очевидной; старик, впавший в детство, сохраняет воспоминания своей ранней молодости, утратив все остальные.

Вот все, что я имел в виду сказать об устойчивости мозговых путей. Теперь скажу несколько слов об их числе.

Очевидно, чем более таких путей в мозгу, как М—N, и чем более благоприятных поводов для припоминания n, тем скорее образуется, вообще говоря, и прочнее будет память об n, и тем чаще мы будем вспоминать об n, тем более нам будет возможности всегда припомнить n по желанию. Выражаясь психологически, с чем большим количеством фактов мы ассоциировали данный факт, тем более прочно он задержан нашей памятью. Каждый из элементов ассоциации есть крючок, на котором факт висит, и с помощью которого его можно выудить, когда он, так сказать, опустится на дно. Все элементы ассоциации образуют ткань, с помощью которой данный факт закреплен в мозгу. Тайна хорошей памяти есть, таким образом, искусство образовывать многочисленные и разнородные ассоциации со всяким фактом, который мы желаем удержать в памяти. Но что другое представляет это образование ассоциаций с данным фактом, если не упорное размышление об этом факте? Таким образом, короче говоря, из двух лиц с тем же внешним опытом и с тою же степенью прирожденной восприимчивости, то, которое более размышляет над своими впечатлениями и ставит их в систематическую связь между собою, будет обладателем лучшей памяти. Примеры этому можно видеть на каждом шагу. Большинство людей обладает хорошей памятью для фактов, имеющих отношение к их житейским целям. Школьник, обладающий способностями атлета, оставаясь крайне тупым в своих учебных занятиях, поразит вас знанием фактов, относящихся к деятельности

атлетов, и окажется ходячей справочной книгой по статистике спорта. Причиной этому является то обстоятельство, что он постоянно думает о любимом предмете, собирает относящиеся к нему факты и группирует их в известные классы. Они образуют для него не беспорядочную смесь, а систему понятий — до такой степени глубоко он их усвоил. Так же точно купец помнит цены товаров, политический деятель — речи и результаты голосования своих коллег в таком множестве, что посторонний наблюдатель не может не поражаться богатством памяти, но это богатство становится вполне понятным, если мы примем во внимание, как много каждый специалист размышляет над своим предметом. Весьма возможно, что поразительная память, обнаруживаемая Дарвином и Спенсером в их сочинениях, вполне совместима со среднею степенью физиологической восприимчивости мозга обоих ученых. Если человек с ранней юности задается мыслью фактически обосновать теорию эволюции, то соответствующий материал будет быстро накопляться и прочно задерживаться. Факты будут связываться между собою их отношением к теории, а чем более ум будет в состоянии различать их, тем обширнее будет эрудиция ученого. Между тем теоретики могут обладать весьма слабой отрывочной памятью и даже вовсе не обладать ею. Фактов, бесполезных для его целей, теоретик может не замечать и забывать их тотчас же после восприятия их. Энциклопедическая эрудиция может совмещаться почти с таким же энциклопедическим невежеством, и последнее может, так сказать, скрываться в промежутках ее ткани. Те, кому приходилось иметь много дела со школьниками и с профессиональными учеными, тотчас же поймут, какой тип я имею в виду.

В системе каждый факт мысли связан с другим фактом каким-нибудь отношением. Благодаря этому каждый факт задерживается совокупной силой всех других фактов системы, и забвение почти невозможно.

Почему зубрение представляет такой дурной способ учения? После сказанного выше это само собой ясно. Под зубрением я разумею тот способ приготовления к экзаменам, когда факты закрепляются в памяти в продолжение немногих часов или дней путем усиленного напряжения мозга на время до срока испытания включительно, между тем как в течение учебного года память почти вовсе не упражнялась в области предметов, необходимых к экзамену. Предметы, таким путем

заучиваемые нами на отдельный случай временно, не могут образовать в нашем уме прочных ассоциаций с другими объектами мысли. Соответствующие им мозговые токи проходят по немногим путям и, относительно говоря, с большим трудом возобновляются. Знание, приобретенное путем простого зубрения, почти неизбежно забываются совершенно бесследно. Наоборот, умственный материал, набираемый памятью постепенно, день за днем, в связи с различными контекстами, освещенный с различных точек зрения, связанный ассоциациями с другими внешними событиями и неоднократно подвергшийся обсуждению, образует такую систему, вступает в такую связь с остальными сторонами нашего интеллекта, легко возобновляется в памяти такою массою внешних поводов, что остается надолго прочным приобретением. Вот в чем заключается рациональное основание для того, чтобы установить в учебных заведениях надзор за непрерывностью и равномерностью занятий в течение учебного года. Разумеется, в зубрении нет ничего нравственно-предосудительного. Если бы оно вело к желанной цели — к приобретению прочных знаний, то бесспорно было бы лучшим педагогическим приемом. Но на самом деле этого нет, и учащиеся сами должны понять почему.

Прирожденная восприимчивость памяти человека неизменна . Теперь читателю будет вполне ясно, если мы скажем, что все усовершенствование памяти заключается в образовании ряда ассоциаций с теми многочисленными объектами мысли, которые нужно удержать в голове. Никакое развитие не может, по-видимому, усовершенствовать общую восприимчивость человека. Она представляет собою физиологическое свойство, данное человеку раз навсегда вместе с его организацией, свойство, которое он никогда не будет в состоянии изменить. Без сомнения, оно изменяется в зависимости от состояния здоровья человека; наблюдения показывают, что оно лучше, когда человек свеж и бодр, и хуже, когда он утомлен или болен. Таким образом, мы можем сказать, что прирожденная восприимчивость колеблется в зависимости от общего состояния здоровья человека: что хорошо для здоровья, то хорошо и для памяти. Мы можем даже сказать, что любое интеллектуальное упражнение, усиливающее питание мозга и повышающее общий тон его деятельности, окажется полезным и для общей его восприимчивости. Но более этого ничего нельзя сказать, а это, очевидно, гораздо меньше утешительно, сравнительно с ходячими взглядами на восприимчивость

мозга. Обыкновенно воображают, что известного рода систематические упражнения укрепляют в человеке не только способность запоминать факты, входящие в состав этих упражнений, но и вообще восприимчивость человека к запоминанию каких бы то ни было фактов. Говорят, например, что продолжительное заучивание слов наизусть облегчает дальнейшее заучивание их тем же путем. Если бы это было справедливо, то все только что сказанное мною было бы неверно, и вся теория зависимости памяти от образования нервных путей в мозгу должна была бы вновь быть пересмотренной. Но я склонен думать, что факты, противопоставляемые этой теории, на самом деле не существуют. Я обстоятельно расспрашивал по этому вопросу многих актеров, и все они единогласно утверждают, что практика в заучивании ролей весьма мало облегчает дело. По их словам, она только развивает в них способность разучивать роли систематически. Опыт сообщил им богатый запас интонаций, экспрессии и жестикуляции; это облегчает разучивание новых ролей, в которых является возможным применить к делу запас, так же накопленный, как накоплены купцом его знания о ценности товаров, а атлетом — его познания по части гимнастической ловкости; новые роли, благодаря практике, заучиваются легче, но при этом прирожденная восприимчивость нисколько не совершенствуется, а наоборот, слабеет с годами. Здесь запоминание облегчается вдумчивостью. Точно так же, когда школьники совершенствуются практикой в заучивании наизусть, то я уверен что на поверку причиной совершенствования всегда окажется способ заучивания отдельных вещей, представляющих относительно большой интерес, большую аналогию с чем-нибудь уже знакомым, воспринятым с большим вниманием и т. д., но отнюдь не укрепление чисто физиологической силы восприимчивости. Заблуждение, которое я имею в виду, проникает насквозь одну полезную и интересную в других отношениях книгу: "Как нужно укреплять память" д-ра М. С. Гольбрука из Нью-Йорка. Автор не различает в ней общей физиологической восприимчивости от восприимчивости к определенным явлениям и рассуждает так, как будто и та, и другая должны совершенствоваться при помощи одних и тех же средств.

"Я лечу теперь,— говорит он,— старика, страдающего потерей памяти, который не замечал, что память его быстро слабеет, пока я не обратил на это внимания. В настоящее время он употребляет энергичные усилия для восстановления

своей памяти, и не без некоторого успеха. Метод лечения заключается в том, чтобы ежедневно по два часа — час утром и час вечером — упражнять память. Пациент должен в это время сильнейшим образом напрягать свое внимание, чтобы воспринимаемые впечатления ярко запечатлевались в его уме. Каждый вечер он должен припоминать все события минувшего дня и повторять то же на следующее утро. Каждое слышанное имя он должен записывать и стараться запомнить, возобновляя его в уме от времени до времени. Еженедельно он должен запоминать до десяти имен государственных деятелей. Ежедневно он должен заучивать стих из поэтических произведений и стих из Библии. Он также должен запоминать от времени до времени номер страницы в какой-нибудь книге, где сообщается интересный факт. С помощью этих упражнений и некоторых других приемов ослабевшая память этого лица начинает снова оживать".

Я сильно склонен думать, что память этого несчастного старика, если и улучшилась, то лишь по отношению к частным фактам, которые доктор заставляет его запоминать, и в некоторых других отношениях, но во всяком случае эти несносные упражнения не повысили общей его восприимчивости.

Усовершенствование памяти . Итак, все улучшения памяти заключаются в усовершенствовании привычных методов запоминания фактов. Таких методов насчитают три: механический, рациональный и технический.

Механический метод заключается в усилении интенсивности, увеличении и учащении впечатлений, подлежащих запоминанию. Современный способ обучения детей грамоте при помощи письма на классной доске, при котором каждое слово запечатлевается в сознании при посредстве четырех путей — глаз, ушей, голоса и рук, представляет собою образчик усовершенствованного механического запоминания.

Рациональный метод запоминания есть не что иное, как логический анализ воспринимаемых явлений, группировка их в определенную систему, по известным классам, расчленение их на части etc. Любая наука может быть образчиком такого метода.

Немало было придумано технических, искусственных методов для запоминания фактов. При помощи известного рода искусственных систем можно нередко удерживать в памяти такую массу совершенно бессвязных фактов, такие длинные ряды имен, чисел etc., какие совершенно не было бы возможности

запомнить естественным путем. Метод этот заключается в механическом заучивании какой-нибудь группы символов, которые должны быть твердо навсегда удержаны в памяти. Затем то, что должно быть заучено, ставится в связь путем нарочно придуманных ассоциаций с некоторыми из заученных символов, и эта связь впоследствии облегчает припоминание. Наиболее известным и наиболее употребительным из искусственных приемов мнемоники является цифровой алфавит. Предназначается он для запоминания рядов чисел, каждой из десяти цифр в нем соответствует одна или несколько букв. Число, которое желают запомнить, выражают в буквах, из которых всего легче составить слова: слова по возможности подбирают такого рода,чтобы они напоминали чем-нибудь о предмете, к которому относится число. Таким образом, слово сохранится в памяти даже тогда, когда число будет совершенно забыто . Недавно изобретенный метод Луазетта не столь механичен, будучи основан на образовании ряда ассоциаций с объектом, который желательно запомнить.

Воспризнание . Если с известным явлением мы встречаемся часто и в связи со слишком многочисленными и разнообразными окружающими элементами, то, несмотря на соответственно легкое воспроизведение его, мы не можем поставить его в связь с определенной обстановкой, и, следовательно, отнести к определенной дате в нашем прошлом. Мы воспризнаем, но не вспоминаем его: ассоциации, связанные с ним, слишком многочисленны и неопределенны. Такой же результат получается в том случае, когда локализация в прошлом слишком смутна. В таком случае мы чувствуем, что видели где-то данный объект, но где и когда совершенно не помним, хотя нам кажется, что вот-вот сейчас мы вспомним это. Что нарождающиеся, слабые возбуждения мозга могут вызывать

нечто в сознании — это можно наблюдать на себе в том случае, когда стараешься припомнить имя. Оно в таком случае, что называется, вертится на языке, но не приходит на ум окончательно. Совершенно аналогичное чувство сопровождает воспризнание, когда ассоциации, сопровождающие данный объект мысли, делают его для нас знакомым, но неизвестно почему.

Есть одно курьезное душевное состояние, которое, вероятно, всякому приходилось испытывать на себе, это — то чувство, когда кажется, что переживаемое в данную минуту во всей своей полноте переживалось когда-то прежде, когда-то мы говорили буквально то же самое на том же самом месте, тем же лицам etc. Это чувство "предсуществования" душевных состояний долгое время казалось чем-то чрезвычайно загадочным и служило поводом к многочисленным истолкованиям. Д-р Виган усматривал причину этого явления в диссоциации деятельности мозговых полушарий: согласно его предположению, одно из них начинало немного позже сознавать внешние впечатления, так сказать, отставало от другого в сознавании тех же впечатлений. По моему, такое объяснение нисколько не устраняет загадочности этого явления. Неоднократно наблюдая его на себе, я пришел к заключению, что оно представляет всецело неясное припоминание, в котором одни элементы возобновились перед сознанием, а другие нет. Элементы прошлого состояния, несходные с настоящим, не оживают сначала настолько, чтобы мы могли отнести это состояние к определенному прошлому. Мы только сознаем настоящее, связанное с каким-то общим намеком на прошлое. Точный наблюдатель психологических явлений проф. Лацарус истолковывает это явление так же, как и я. Достойно внимания здесь то, что настоящее кажется повторением прошлого лишь до тех пор, пока ассоциации, связанные с аналогичным прошлым, не станут вполне отчетливы.

Забвение . На практике для нашего интеллекта забвение составляет такую же важную функцию, как и запоминание. "Полное воспроизведение", как мы видели, представляет сравнительно редкий случай ассоциации. Если бы мы помнили решительно все, то были бы в таком же безвыходном положении, как если бы не помнили ничего. Припоминание факта требовало бы столько же времени, сколько протекло его на самом деле от появления до момента припоминания, и, таким образом, мы никогда бы не двигались вперед в нашем мышлении.

Время при припоминании подвергается тому, что Рибо называет "укорочением": укорочение это обусловлено пропусками огромного количества фактов, заполнявших данный временной промежуток. "Таким образом,— говорит Рибо,— мы приходим к парадоксальному выводу: забвение есть одно из условий запоминания. Без полного забвения громадного количества состояний сознания и без временного забвения весьма значительного количества впечатлений мы совершенно не могли бы запоминать. Таким образом, забвение, за исключением некоторых его форм, не есть болезнь памяти, но условие ее здоровья и живости".

Патологические условия . Лица, подвергнутые гипнозу, вообще говоря, забывают все, что с ними происходило во время транса. Но при последующих состояниях транса они нередко помнят, что с ними было в предшествующем состоянии транса. Здесь наблюдается нечто подобное "раздвоению личности", при котором связность существует лишь между отдельными состояниями каждой из личностей, но не между самими личностями. В этих случаях чувствительность нередко бывает у той и другой личности различна: во "вторичном" состоянии пациент нередко обнаруживает в некоторых отношениях анестезию. Пьер Жане доказал различными путями, что его пациенты припоминали в состоянии нормальной чувствительности те факты, которых не помнили в состоянии анестезии. Так, например, он временно восстановлял их чувство осязания при помощи электрического тока, пассов etc. и заставлял их брать в руки различные предметы — ключи, карандаши etc., или делать известного рода движения, например, креститься. При возвращении анестезии они совершенно не помнили об этом. "Мы ничего не брали в руки, мы ничего не делали" — вот их обычный ответ в этом состоянии. Но на другой день, когда их нормальная чувствительность была уже восстановлена, они отлично помнили, что делали в состоянии анестезии, и какие вещи брали в руки.

Все эти патологические явления показывают нам, что область возможного припоминания гораздо шире, чем мы думаем, и что в некоторых случаях кажущееся забвение еще не дает права думать, что припоминание абсолютно невозможно. Отсюда, впрочем, еще нет ровно никаких оснований делать парадоксальный вывод, будто абсолютного забвения впечатлений опыта вовсе нет.

- Каждый раз, когда не сможете вспомнить имя или название места, отмечайте в дневнике.
- А если я не смогу вспомнить о дневнике?..

В этой статье мы познакомим вас с принципами работы памяти, расскажем о приемах запоминания и извлечения воспоминаний, поделимся упражнениями, рекомендациями ученых и неожиданными фактами о памяти. Вы это точно запомните 🙂

Как устроена память

Знаете ли вы, что само слово «память» вводит нас в заблуждение. Оно создает впечатление, будто мы говорим о чем-то едином, об одном ментальном навыке. Но за последние пятьдесят лет ученые выяснили, что существует несколько разных процессов запоминания. К примеру, у нас есть краткосрочная и долговременная память.

Все знают, что краткосрочная память используется тогда, когда вам нужно удержать в сознании какую-то мысль в течение примерно минуты (например, телефонный номер, по которому вы собираетесь позвонить). При этом очень важно не думать о чем-то еще - иначе вы сразу забудете номер. Это утверждение справедливо как для молодых, так и для пожилых людей, но для последних его актуальность все же немного выше. Краткосрочная память участвует в различных процессах, например, служит для отслеживания изменений в числе при сложении или вычитании.

Долгосрочная памят ь отвечает за все, что понадобится нам более чем через минуту, даже если в этом промежутке вы отвлекались на что-то другое. Долгосрочная память делится на процедурную и декларативную.

1. Процедурная память касается действий, к примеру, езды на велосипеде или игры на фортепиано. Если однажды вы научились это делать, впоследствии ваше тело будет просто повторять нужные движения - и управляется это процедурной памятью.
2. Декларативная память , в свою очередь, участвует в осознанном вызове информации, к примеру, когда вам нужно восстановить список покупок. Этот вид памяти может быть либо вербальным (словесным), либо визуальным (зрительным) и подразделяется на семантическую и эпизодическую память.

• Семантическая память относится к значению концептов (в частности, к именам людей). Допусти, знание о том, что же такое велосипед, относится этому виду памяти.
• Эпизодическая память - к событиям. Например, знание о том, когда вы в последний раз отправились на велосипедную прогулку, взывает к вашей эпизодической памяти. Частью эпизодической памяти является автобиографическая - она касается различных событий и жизненных переживаний.

Наконец, мы добрались до проспективной памяти - она относится к вещам, которые вы собираетесь сделать: позвонить в автосервис, или купить букет цветов и навестить свою тетушку, или почистить лоток кота.

Как формируются и возвращаются воспоминания

Воспоминание - это механизм, заставляющий впечатления, полученные в настоящем, влиять на нас в будущем. Для мозга новый опыт означает спонтанную активность нейронов. Когда с нами что-то происходит, кластеры нейронов включаются в действие, передавая дальше электрические импульсы. Работа гена и выработка протеина создают новые синапсы, стимулируют рост новых нейронов.

А вот процесс забывания похож на то, как снег ложится на предметы, укрывая их собой, от чего они становятся белыми-белыми - да такими, что уже не различишь, где что было.

Импульс, провоцирующий извлечение воспоминания - внутреннего (мысли или чувства) или внешнего события, вызывает у мозга ассоциацию со случаем из прошлого. работает как своего рода прогнозирующее устройство: он постоянно готовится к будущему на основании прошлого. Воспоминания обусловливают наше восприятие настоящего за счет «фильтра», через который мы смотрим и автоматически предполагаем, что произойдет дальше.

У механизма извлечения воспоминаний имеется важное свойство. Его удалось тщательно изучить только в последние двадцать пять лет: когда мы достаем из внутреннего хранилища закодированное воспоминание, оно не обязательно распознается как нечто из прошлого.

Возьмем, к примеру, катание на велосипеде. Вы садитесь на велосипед и просто едете, а в мозге срабатывают кластеры нейронов, позволяющие крутить педали, держать равновесие и тормозить. Это один тип воспоминания: событие в прошлом (попытки научиться кататься на велосипеде) повлияли на ваше поведение в настоящем (вы на нем катаетесь), но вы не ощущаете сегодняшнюю велопрогулку как воспоминание о том дне, когда у вас впервые получилось это сделать.

Если же попросить вас припомнить самое первое катание на велосипеде, вы задумаетесь, просканируете хранилище памяти, и, допустим, у вас возникнет образ папы или старшей сестры, которые бежали за вами, вы вспомните страх и боль от первого падения или восторг от того, что вам удалось-таки добраться до ближайшего поворота. И вы будете точно знать, что вспоминаете что-то из прошлого.

Два типа обработки воспоминаний тесно связаны в нашей повседневной жизни. Те, что помогают нам крутить педали, называются имплицитными воспоминаниями, а способность вспомнить день, когда мы научились кататься, - эксплицитными воспоминаниями.

Мастер собирать мозаики

У нас есть кратковременная рабочая память, грифельная доска сознания, на которой мы можем в каждый данный момент поместить какую-либо картину. И, кстати, она имеет ограниченную емкость, где хранятся присутствующие на переднем плане сознания образы. Но есть и другие виды памяти.

В левом полушарии гиппокамп формирует фактические и лингвистические знания; в правом - упорядочивает «кирпичики» жизненной истории по времени и темам. Вся эта работа делает эффективнее «поисковую систему» памяти. Гиппокамп можно сравнить с тем, кто собирает мозаики: он соединяет отдельные фрагменты образов и ощущений имплицитных воспоминаний в полноценные «картинки» фактической и автобиографической памяти.

Если вдруг гиппокамп повредится, например при инсульте, нарушится и память. Дэниел Сигел в своей книге рассказал такую историю: «Однажды на ужине у друзей я встретил человека с такой проблемой. Он вежливо сообщил мне, что у него было несколько двусторонних гиппокамповых инсультов, и просил не обижаться, если я на секунду отойду налить себе воды, а он потом меня не вспомнит. И действительно, я вернулся со стаканом в руках, и мы снова представились друг другу».

Как и некоторые виды снотворного, алкоголь печально известен тем, что временно отключает наш гиппокамп. Однако состояние отключки, вызванное алкоголем, не то же самое, что временная потеря сознания: человек находится в сознании (хотя и недееспособен), но не кодирует происходящее в эксплицитной форме. Люди, испытывающие такие провалы в памяти, могут не помнить, как они попали домой или как встретили чело- века, с которым по утру проснулись в одной постели.

Гиппокамп также отключается в состоянии гнева, и люди, страдающие приступами неконтролируемой ярости, не обязательно лгут, когда утверждают, что не помнят сказанного или сделанного ими в этом измененном состоянии сознания.

Как проверить свою память

Психологи используют разные техники для проверки памяти. Некоторые из них можно провести самостоятельно дома.

1. Тест на словесную память. Попросите кого-нибудь зачитать вам 15 слов (только не связанных друг с другом слов: «куст, птица, шляпа» и так далее). Повторите их: люди до 45 лет запоминают обычно около 7-9 слов. Затем прослушайте этот список еще четыре раза. Норма: воспроизвести 12–15 слов. Займитесь своими делами и через 15 минут повторите слова (но уже только по памяти). Большинство людей среднего возраста не могут воспроизвести более 10 слов.
2. Тест на зрительную память. Срисуйте эту сложную диаграмму, а через 20 попробуйте нарисовать ее по памяти. Чем больше деталей вы вспомните, тем лучше у вас развита память.

Как память связана с органами чувств

По словам ученого Майкла Мерцениха, «один из наиболее важных выводов, сделанный на основе результатов недавно проведенного исследования, - то, что органы чувств (слух, зрение и другие) тесно связаны с памятью и когнитивными способностями. Из-за этой взаимозависимости слабость одного часто означает, или даже становится причиной, слабости другого.

Например, известно, что пациенты, страдающие болезнью Альцгеймера, постепенно теряют память. А одним из проявлений этой болезни бывает то, что они начинают меньше есть. Оказалось, что, поскольку среди симптомов этого заболевания есть и расстройство зрения, больные (помимо прочих причин) просто не видят еду…

Другой пример касается нормальных возрастных изменений познавательной деятельности. Старея, человек становится все более забывчивым и рассеянным. Объясняется это во многом тем, что мозг уже не так хорошо, как прежде, обрабатывает сенсорные сигналы. В результате мы утрачиваем способность сохранять новые зрительные образы своего опыта в таком же четком виде, как раньше, и впоследствии у нас возникают проблемы с их использованием и восстановлением».

Кстати, любопытно, что воздействие синего света усиливает реакцию на эмоциональные раздражители гипоталамуса и миндалины, то есть участков мозга, ответственных за организацию внимания и памяти. Так что смотреть на все оттенки синего полезно.

Приемы и упражнения для тренировки памяти

Первое и самое главное, что нужно знать, чтобы память была хорошей - . Исследования продемонстрировали, что гиппокамп, ответственный за пространственную память, увеличен у водителей такси. Это значит, что чем чаще вы занимаетесь деятельностью, которая задействует память, тем лучше вы ее прокачиваете.

А также вот еще несколько приемов, которые помогут вам развивать память, улучшать способность вспоминать и запоминать все, что нужно.

1. Безумствуйте!

Кем-то верно замечено, что мы умираем не тогда, когда нас хоронят, а когда забывают. Грузинский писатель О.Чиладзе, развивая эту же мысль, пишет: «Если ушедшего из жизни кто-нибудь вспоминает, у него еще есть будущее ».

В ходе работы над этим очерком, посвященном светлой памяти замечательного человека - Аслана Мусаевича Ферзаули-Берсанова, встреч и общения с людьми, которые его знали и любили, меня все время не покидало ощущение его незримого присутствия. О нем говорили так, словно он не умер, словно он продолжает жить, доставляя, как и прежде, радость каждым своим появлением, каждым своим поступком. Говорили не со скорбью, а с какой-то светлой грустью и благодарностью, пытаясь сказать как можно больше, боясь недосказать чего-то важного, что он каждому оставил в добрую память о себе.

Эта светлая грусть по человеку, которого я до этого, к сожалению, не знала, передалась и мне. Она пришла ко мне из воспоминаний его матери и жены, сослуживцев, из множества фотографий, где запечатлены мгновения его короткой, но насыщенной добрыми делами и поступками жизни. Она глядела на меня глазами его детей, показавшимися мне не по-детски грустными, ведь однажды любимый папа не вернулся, как всегда, домой…

Аслан любил многое в этой жизни: родителей, жену, детей, друзей. Как разносторонний и творческий человек увлекался музыкой, поэзией, искусством. Серьезно и ответственно относился к своей профессиональной деятельности, работая ведущим специалистом-экспертом отдела экологического надзора управления по технологическому и экологическому надзору по Республике Ингушетия.

Он отдавал работе много времени, трудился увлеченно, стараясь досконально, до тонкостей изучить дело, которым занимался. Экологическое направление профессиональной деятельности было ему еще и близким по духу. Трепетное отношение к людям, к природе, ко всему живому было частью отзывчивой натуры Аслана, человека, глубоко верующего и богобоязненного.

Мать – Тамара Ферзаули, вспоминает, что Аслан отличался добрым характером. Не любил, когда за глаза о ком-то плохо отзывались, сострадательно относился к людям. Для него было совершенно естественным просто помогать людям, делать для них приятное.

У Аслана была привычка подвозить стоящих на остановках людей, - рассказывает мать. - Никогда не проезжал мимо женщины с ребенком на руках. Неважно, что это были незнакомцы, и что их маршрут мог лежать в совершенно противоположном направлении.

Я в это верю, видя среди фотографий и различных бумаг Аслана множество новогодних открыток. Его жена Лиза (Ахильгова) перебирая их, объясняет: «Он их купил, желая поздравить коллег, друзей и многочисленных знакомых с Новым годом. Он любил составлять поздравления с помощью компьютерной графики, выводить затем на цветном принтере и уже потом вклеивать в открытки ».

Правда, эти открытки он не успел никому подарить , как и встретить в кругу семьи и коллег Новый 2010 год…

По какому-то странному стечению обстоятельств Аслан, как и его отец, ушел из жизни в 37 лет. Ему было всего два года, когда он остался без отца.

Эти 37 лет, по мнению матери, оказались роковыми и для Аслана. В детстве, боясь, как любая мать, за своего единственного сына, который отличался чрезмерной шустростью и резвостью, казавшимися ей опасными, она обратилась к известному в тот период Хусену-мулле из Серноводска. Он тогда сказал ей, что следует быть особо внимательной к сыну и беречь его в период от 37 до 40 лет. «Если он сумеет миновать этот период, то проживет до глубокой старости », – добавил мулла.

За давностью лет я забыла об этом предостережении, - вспоминает сейчас Тамара. – Когда ему исполнилось 36, я вдруг вспомнила об этом и со страхом ждала 37-летия сына. Все время давала саг1а, беспокойство за сына не покидало меня. Он, разумеется, не знал о моих опасениях.

Перед 37-летием сына Тамара снова раздает саг1а, обращается к паломникам, едущим в Мекку, с просьбой помолиться о благополучии своего сына в святых местах.

Опасения матери дополнялись странным поведением Аслана. Однажды, когда мать заговорила о своей болезни и выразила опасение за свою жизнь в связи с предстоящей операцией (Тамара болеет тяжелой формой астмы), он ласково взял ее за руку и сказал: «Мама, я не увижу твоей смерти… ».

Как-то в разговоре со мной он обмолвился о том, что во сне к нему часто приходит покойная бабушка Хазимат и водит его в места такой неземной красоты, откуда не хочется возвращаться, - вспоминает Тамара.

Таких пугающих и доводивших мать до слез случаев было много, включая и неожиданную просьбу Аслана, чтобы на его похоронах было много винограда, фиников и бананов. А за несколько дней до смерти, войдя в комнату к матери, Аслан сообщил ей, что простил всех людей, которые когда-либо причинили ему обиду или зло…

Мне кажется, видя всепоглощающую любовь матери к себе, он, предчувствуя что-то, старался таким образом подготовить ее к возможной трагедии.

…В этот день он задержался на работе. Пытался закончить отчет, и чтобы сотрудники не мешали работать, заперся у себя в кабинете.

Я к нему несколько раз стучался, - вспоминает его сослуживец Адам Бекмурзиев. – Даже позвонил по телефону, надеясь, что услышу звонок его телефона через дверь кабинета. Однако его телефон оказался отключенным и, решив, что он ушел, я удалился.

Аслан настолько заработался в тот день, что даже не заметил, как все ушли и офис оказался закрытым. Он позвонил матери и сообщил, что задерживается и скоро будет дома. Потом связался с сотрудниками, объясняя положение, в которое попал.

Сейчас трудно сказать, почему он не стал дожидаться, пока кто-то из них приедет, чтобы открыть ему входную дверь. Если бы дело происходило летом, Аслану действительно не составило бы труда прыгнуть из окна своего кабинета на лестничную площадку соседнего корпуса, расположенного на расстоянии вытянутой руки от их здания. Родные рассказывают, что он был очень гибким, любил спорт. Его акробатические трюки, с лазаньем по крышам и хождением в школу «на руках» (ОСШ №2 располагалась рядом с домом) в детстве, при серьезном подходе, по мнению специалистов, заметивших его способности, могли иметь большой успех и развитие. Наверное, эта давнишняя уверенность в себе и заставила его пойти на этот неосторожный поступок.

Однако это был зимний день. Темное время суток, мороз и обледенелость сыграли свою злую роль. По - видимому он поскользнулся и сорвался вниз с высоты четвертого этажа…

Предвидение муллы и опасения матери получили свое подтверждение – Аслан так и не перешагнул порога своего 38-летия.

Он, наверное, чувствовал приближение своего конца. Иначе чем объяснить множество символичных обстоятельств. В беседах с коллегами Аслана по работе я снова услышала, что он боялся высоты и не летал самолетами. Признавался, что во сне часто падает с высоты и разбивается…

Я заметила одну особенность. Коллеги рассказывали об Аслане так, словно он живой, будто не было двух лет со дня его смерти. Адам Бекмурзиев провел меня в его кабинет, где по-прежнему стоит его компьютер и в нем до сих пор хранятся все файлы и фотоархив Аслана. Как будто он на время отлучился из кабинета и завтра снова придет на работу…

Вот как отзывались о нем коллеги по работе.

Батыр Далаков:

«Я с первых дней работал с Асланом. Это был очень исполнительный и знающий свою работу специалист. Все формы отчетности им завершались досрочно и высокопрофессионально. К нему приходили многие за профессиональной консультацией, за помощью, в которой он никому не отказывал. Исключительно вежливый, порядочный и уважительный к людям парень, хороший человек. Для всех нас смерть Аслана стала неожиданной и тяжелой потерей ».

Лолита Тутаева:

«Аслан был душой компании, блестящим организатором. Это был человек действия, множества планов, которые он собирался воплотить в жизнь. Я бы назвала его метеором, энергия в нем постоянно бурлила. Очень любил свою работу, был специалистом своего профиля. Общительный по натуре, позитивный, умел находить со всеми общий язык, был очень внимателен к людям, даже в мелочах. Постоянно рассказывал о своей семье – детях, матери, жене ».

Адам Бекмурзиев:

«Мы с ним часто по роду деятельности вместе выезжали на инспектирование подведомственных объектов. Я имел возможность наблюдать за тем, как он умело работает. Дело в том, что наша организация, после реорганизации, немного сменила направление деятельности. А в тот период Аслан часто занимался разработкой проектов, норматирующих деятельность объектов по образованию отходов, выбросов и т.д. Это была специфичная работа, которой, собственно, должна была заниматься отдельная организация, но поскольку такой в республике не было, этим, на хорошем профессиональном уровне, занимался Аслан ».

Хава Гетагазова:

«Помимо этого он осуществлял надзорную деятельность. По документам, подготовленным Асланом, в которых содержались какие-то итоговые показатели деятельности нашего отдела, мы всегда выигрывали. Настолько грамотно, с учетом всех нововведений, а также изменений в законодательстве, в специальных методиках, он подходил к работе. Для него было важно находиться в курсе всех новейших разработок, касающихся непосредственно его надзорной деятельности.

Для нас он остается примером ответственного отношения к работе. В лице Аслана мы потеряли хорошего человека, товарища, коллегу, которого не забываем, всегда помним».

Аслан несколько раз поощрялся за добросовестный труд, безупречную и эффективную гражданскую службу. Почетной грамотой за многолетний труд, большой личный вклад в сохранение и приумножение природных ресурсов РФ, он был награжден и в 2009 году приказом министра ресурсов России от 16 декабря. Данная почетная грамота пришла в ведомство уже после его смерти. Аслан, к сожалению, не успел порадоваться такой высокой оценке своего труда.

Аслан действительно был жадным до знаний человеком. Он продолжал учиться (получал второе высшее образование, являясь студентом-заочником филиала Московского университета бизнеса и управления), самосовершенствовался, причем в самых различных областях знаний, мечтал совершить хадж и о путешествии по миру. Обещал детям и жене, что они обязательно увидят Эйфелеву башню в Париже. Успел свозить их в екатерининский дворец в любимом им городе Петербурге.

Делать подарки , преподносить неожиданные сюрпризы, дарить радость было для него чем-то вроде хобби. Рано потерявший отца и понимающий, как ему его не хватает, старался сделать все от него зависящее, чтобы быть хорошим отцом для своих детей: троих сыновей – Арби, Альберта, Астамира и дочки Раяны.

Внимательный и заботливый сын. Никому не доверял ухода за своей больной матерью, даже когда она находилась в больнице.

«Он ни разу в жизни меня не обидел », – признается Тамара.

Каждому из родных есть что вспомнить о нем. Для жены Лизы это, наверняка, картина, висящая в ее комнате. Выполненная в жанре художественно-прикладного искусства, она удивляет мастерством и изящностью исполнения. Это единственная работа, которую сделал Аслан и преподнес жене в дар в день ее 23-летия с таким же числом роз. Он был еще и романтиком.

Можно прожить долгую жизнь и не оставить в наследство о себе ничего памятного, долговечного. Хорошо, если жизнь наполнена смыслом, если, несмотря на краткость или продолжительность, она прожита с чувством долга, добра, радости и любви к людям. Так, как прожил ее Аслан.