Семья и брак в древнем риме. Римская семья

Familia - это римская патриархальная семья с единоличной властью pater familias (домовладыки).

В римскую семью включались жена, подвластные дети (в том числе и незаконнорожденные от рабынь), родственники, усыновленные лица, рабы, кабальные работники, собственность (dominium): дом, имуще-ство, орудия и продукты труда.

На протяжении римской истории сменилось три вида семьи:

1) консорциум (семейная община агнатов);

2) агнатская семья (по принципу совместного проживания и труда по мужской линии);

3) когнатическая семья (союз кровных родственников от общего предка).

В агнатской семье власть домовладыки распространялась пожизненно на жену и жен сыновей; над детьми своими и других членов семьи; над рабами и вольноотпущенниками. Глава семьи являлся полноправным лицом со своим правом (persona sui juris). Все остальные члены семьи находились под властью домовладыки и были лицами с чужим правом (persona aliena juris).

Примечание: римляне проявили мудрую проницательность, создав специфический институт римской семьи и отцовской власти. Большая власть отцов над своими детьми уменьшает количество преступлений, а главное - дает возможность воспитывать граждан скорее нравами, чем законом. Родительской властью люди злоупотребляют меньше, " чем любой другой: это самый священный авторитет, единственный, который не зависит ни от каких условий и даже предшествует последним.

6.2. Виды родства

Ататское родство - это родство не по крови и происхождению, а по" факту совместного проживания и труда, создаваемое по мужской линии.

Например, дочь главы семьи, выйдя замуж, полностью разрывала связь со своей семьей, становилась агнаткой свекра или мужа в новой семье, приобретала статус как бы дочери нового главы семьи, а потому и на-следовала от него как дочь.

Агнатские родственники делились на две группы: близкие и дальние родственники. Близкие - т. е. проживающие в одном консорциуме под властью одного домовладыки; дальние - это те, которые когда-то были под его властью или могли бы быть членами данной семьи, если прежний домовладыка еще бы жил при их вступлении в семью. Степень родства определялась тем, сколько шагов по освобождению от отцовской власти потребовалось совершить, ч тобы стать лицом со своим правом.

Со временем власть домовладыки перестала быть безграничной, что привело к известной самостоятельности других членов семьи. В связи с этим агнатское родство было со временем (в период республики) полностью вытеснено когнатством, то есть кровным родством.

Когнатское родство - это кровное родство и родство по свойству (родственники жены или мужа) от общего предка.

В когнатическом родстве различали линии (две) и степени (пять очередей наследования).

Родственники по прямой линии - это родственники, происходящие один от другого в непрерывной последовательности. Линия могла быть прямой восходящей (ascendenti) от потомка к предку (внук, сын, отец) и прямой нисходящей (descendenti) от предка к потомку (отец, сын, внук).

Родственники по боковой линии - если они происходят от общего предка, но не друг от друга (сестра и брат, дядя и племянник, двоюродные братья).

Боковое родство было полнородным (общие мужские и женские предки) и неполнородное (полуродное).

Неполнородное родство различалось как единокровное (от общего отца и разных матерей) и единоутробное (от одной матери и разных отцов). Это деление было тесно связано с определением статуса брачных и внебрачных детей.

Степени родства определялись числом рождений в родстве двух лиц. Отец и сын - первая степень, брат и сестра - вторая степень, дядя и племянник - третья степень.

От родства следует отличать свойство. Свойство - это отношения между супругом и кровными родственниками другого супруга, а также между родственниками супругов.

[email protected]

МГУК, Скрипилев Е.А. (Почтенный человек)

N.В.С.

Введение 2

I. Римская семья. Агнатическое и

когнатическое родство. 3

II. Брак. 4

III. Личные и имущественные

отношения между супругами. 8

IV. Patria potestas. 11

Список источников и литературы 16

Введение

Семья- ячейка общества. Можно бесконечно долго говорить о философских, нравственных моментах семейной организации человеческого рода. Однако мы не будем сильно распространяться о высоком предназначении этого крепчайшего союза людей, ибо нас интересуют государственный и правовой аспекты семейной организации.

Видимо, мы не ошибемся, сделав утверждение, что от благополучия каждой отдельной семьи будет в конечном итоге зависеть благополучие и поступательное развитие общества и государства в целом. Следовательно, роль ее достаточно велика, и ее нельзя не учитывать при тщательном анализе какой- либо исторической ситуации.

Целью нашей работы служит исследование вопросов, касающихся семьи и брака как способа ее создания в древнем Риме.

Общий план введения требует сказать несколько слов об источниках по данной теме. На наш взгляд, литературы по нашей теме предостаточно. Вопросы семьи и брака освещены в них достаточно полно. Конечно, мы не могли использовать все известные научные труды в работе над рефератом, но постарались выбрать наиболее общепризнанные. Особняком стоят XII таблиц. Считалось, что это был основной источник публичного и частного права в Риме, поэтому мы не могли не обратиться к нему.

Надеемся, результатом плодотворной работы над данной темой будет глубокое понимание вопросов римского семейного строя.

I. Римская семья. Агнатическое и когнатическое родство.

Римский семейный строй Гай считал настолько нетипичным, что называл его "исключительным достижением" римского народа. Что позволяло ему говорить таким образом?

Во- первых, несомненно, та власть, которую отец семейства имел над детьми, внуками и правнуками, над женой, находившейся на положении дочери и всеми домочадцами в совокупности. Рим начал свою историю в области семейного права с моногамной семьи, основой которой и была patria potestas. В этой семье решающим моментом было подчинение членов семьи власти одного и того же paterfamilias. Все они именуются sui- "свои", тогда как отец семейства- sui iuris- "сам себе господин", "полноправный" .

Другое отличие римской семьи состояло в том, что на первый план выдвигалась не кровная связь между paterfamilias и его подвластными- связь когнатическая, но связь юридическая- по римской терминологии агнатическая. В состав агнатической семьи входили: его жена in manu mariti, его дети in patria potestate, жены сыновей, состоящие в браке cum manu и подчиненные не власти своих мужей, которые сами были подвластны paterfamilias ,а власти этого последнего, и, наконец, все потомство подвластных сыновей. В этой семье только paterfamilias является вполне правоспособным лицом, persona sui iuris. Никто из остальных членов семьи personae alieni iuris полной правоспособности не имеет.

Третья особенность заключалась в том, что термином familia обозначались не только агнаты, но и принадлежащие семье рабы, скот и даже вещи неодушевленные. По свидетельству А. Косарева, рабовладельцы стремились как- то привязать раба к дому, даже создать ему некое подобие семьи. В древнейшее время власть paterfamilias над женой и детьми и по существу мало отличалась от его прав на раба. Существенное отличие patria potestas от права собственности на раба проявлялось лишь в момент смерти paterfamilias: право собственности на раба переходило к наследнику paterfamilias в то время, как лица, бывшие in patria potestate, переживали capitis deminutio, которая в данном случае означала не умаление прав, а изменение семейного состояния, заключавшееся для некоторых из членов семьи (для сыновей умершего) даже в приобретении полной правоспособности.

По мнению З. Черниловского, понимание таких понятий как агнатическое и когнатическое родство очень важно: без этого строй семейных отношений в Риме останется непонятным. Подчинением власти одного и того же paterfamilias определялось и первоначальное родство, так называемое агнатическое родство. Поэтому дочь, выходившая замуж и поступавшая под власть нового домовладыки, переставала быть агнаткой своего отца, братьев и т.д. Явившееся следствием развития производственных отношений разложение патриархальной семьи привело к тому, что все большее значение приобретало родство по крови, так называемое когнатическое родство. Это приближало римскую семью к ее современной модели. На наш взгляд, об определении степени родства уместно будет рассказать в главе о браке.

II. Брак.

Семья образуется посредством брака. Классический юрист Модестин определял брак как "союз мужчины и женщины, соединение всей жизни, общность божественного и человеческого права." Это идеалистическая трактовка брака не соответствовала реальному положению вещей: даже в классический период женщина была далеко не равноправным товарищем мужа. По мнению О. Омельченко, в этом общем понимании отразилось подчинение регулирования брачно- семейных связей правовым нормам двоякого происхождения: как проявление требований "человеческого права" брачный союз подчиняется установлениям гражданского права, как проявление требований "божественного права" брачный союз должен отвечать высшим предписывающим требованиям морального и религиозного характера, предпосланным человеческому праву.

Вплоть до Юстиниана римское семейное право различало matrimonium iustum, законный римский брак между лицами, имеющими ius conubii, и matrimonium iuris gentium между лицами, такого права не имеющими. От брака следует отличать конкубинат- дозволенное законом постоянное (а не случайное) сожительство мужчины и женщины, однако не отвечающее требованиям законного брака. Конкубина не разделяла социального состояния мужа, дети от конкубины не подпадали под его patria potestas. Вопреки тому, что в целом римская семья являлась моногамной, мужчина в республиканскую эпоху мог состоять в законном браке с одной женщиной и одновременно в конкубинате с другой.

В доюстиниановом праве различали два вида брака, совершавшегося в разных формах, порождавшего разные по содержанию имущественные и личные отношения супругов и даже неодинаковое правовое положение матери в отношении детей, и прекращавшегося в разном порядке.

Первым видом был брак cum manu mariti, т. е. брак с мужней властью, в силу которой жена поступала либо под власть мужа, либо под власть домовладыки, если сам муж был подвластным лицом. Вступление в такой брак неизбежно означало capitis deminutio жены: если до брака жена была persona sui iuris, то после вступления в брак cum manu она становилась persona alieni iuris. Если до брака она была in potestate своего отца, то, вступив в этот вид брака, она подпадала под власть мужа или его paterfamilias, если муж был под властью отца, и становилась агнаткой семьи мужа.

Второй вид брака- sine manu mariti, при котором жена оставалась подвластной прежнему домовладыке либо была самостоятельным лицом. Внешне этот вид брака похож на конкубинат, но, в отличие от последнего, обладал особым намерением основать римскую семью, иметь и воспитывать детей. Брак sine manu следовало возобновлять ежегодно. Прожив в течение года в доме мужа, жена автоматически подпадала под его власть- по давности. Законом XII таблиц было определено, что женщина, не желавшая установления над собой власти мужа фактом давностного с нею сожительства, должна была ежегодно отлучаться из своего дома на три ночи и таким образом прерывать годичное давностное владение ею. По мнению профессора Е. Флейшица, невозможно дать точный ответ на вопрос, когда и как стал прокладывать себе дорогу свободный брак, когда и как была пробита эта первая и чрезвычайно важная по последствиям брешь в грозном здании власти paterfamilias. Нет сомнений в том, что было время, когда manus и брак совпадали.

Создавая различный строй отношений между мужем и женой, брак cum manu и брак sine manu резко отличались друг от друга порядком заключения и прекращения. Заключение брака cum manu требовало соблюдения определенных обрядов, это был акт формальный. Заключение брака sine manu было актом неформальным. Данный вид брака рассматривался как некоторое фактическое состояние: с ним связывались определенные юридические последствия. Понятно, что и процедура прекращения браков sine manu и cum manu было была различна. Первый мог быть расторгнут не только по соглашению супругов, но и по свободному волеизъявлению одной из сторон. Развод при браке cum manu мог произойти лишь по инициативе мужа.

Основные начала брака sine manu оказали негативное воздействие на жизнь римского общества. Стремясь парализовать неустойчивость брачных отношений и злоупотреблением свободы развода, Август внес ряд значительных изменений в семейное право. Была установлена уголовная ответственность за нарушение супружеской верности, введены некоторые имущественные ограничения для мужчин в возрасте от 25 до 60 лет и для женщин в возрасте от 20 до 50 лет, не состоявших в браке и не имевших детей. Эти и некоторые другие меры не поколебали основной концепции брака sine manu как свободно устанавливаемого и свободно прекращаемого союза мужа и жены. Вытеснение древнего брака cum manu этой концепцией составляет одну из интереснейших черт римского брачного права.

Неоднозначное правовое происхождение института брака в целом определило сложность его юридической конструкции в римском праве. Брак характеризуется:

1. Взаимностью: в него вступают два партнера, причем, как мы выяснили,

безусловное равенство сторон не является обязательным условием брака;

2. Состоянием физической зрелости и наличием определенных сексуальных качеств партеров. Не может рассматриваться в качестве такового "брак" между людьми одного пола, а также между партнерами несоответствующего традиционным представлениям возраста. Брачный возраст был установлен в 14 лет для мужчин и в 12 лет для женщин.

3. Согласием партнера;

4. Наличием половой связи между партнерами в браке. Тот брак, при котором сексуальные отношения заранее исключаются, не может считаться действительным;

5. Стремлением партеров заключить именно брачный союз;

6. Постоянной совместной жизнью супругов: партнеры в браке ведут общее хозяйству, живут вместе и т. п.

Отсутствие любого из вышеперечисленных условий ставит под сомнение правовой смысл брачного союза, переводит отношения мужчины и женщины в другое качество либо служит основанием для признания брака недействительным.

Правовой предпосылкой для заключения брака было предполагаемое ius conubii в лице, которое вступало в него. До Юстиниана на этом основании не могли заключать законного римского брака некоторые категории чужеземцев. По законодательству Юстиниана, когда права римского гражданства имели почти все подданные Римского государства, отсутствие conubium могло быть следствием близкого родства или свойства.

Родство определялось по линиям и степеням. Лица, происходящие одно от другого, называются родственниками по прямой линии. Степени агнатического родства по прямой линии определялись числом рождений, отделявших данное лицо от его paterfamilias. Так сын- агнат отца первой степени, внук- агнат деда второй степени. Лица, происходящие не одно от другого, а от общего предка, называются родственниками по боковой линии. Родство по боковой линии определялось общим числом рождений, отделявших двух данных лиц от общего для них носителя patria potestas. Таким образом братья были агнатами второй степени.

Брак в Риме заключался неформально: достаточно было выражения согласия брачующихся (несомненно, в презумпции, что все условия законного брака налицо) и отведения невесты в дом жениха. Если брак заключался cum manu mariti, то для установления власти мужа требовалось совершение определенных формальных актов (при этом древнейшее римское право знало три способа установления manus: confarreatio, coemptio, usus).

Собственно заключение брака распадается на два раздельных в своем правовом значении события: обручение и собственно брачная церемония. Обручение обыкновенно предшествует браку. В древнейшее время обручение лиц alieni iuris совершалось их paterfamilias без участия брачующихся. Позднее обручение совершали жених и невеста с согласия paterfamilias обоих. В древнейшее время нарушение обручения давало другой стороне право потребовать возмещения причиненного ущерба. По преторскому праву нарушение обручения влекло за собой только infamia и ограничение права выступать в суде в качестве представителя чужих интересов. В период империи сторона, нарушившая обручение теряла право на возвращение сделанных ею подарков.

Основным моментом собственно заключения брака, рождавшим все предусмотренные правом последствия личного и имущественного характера, признавался увод жены в дом мужа; все другие обрядовые процедуры только символизировали заключение брака, но не считались формальными условиями наступления брачных связей. С развитием права шел процесс отмирания или ослабления роли старых форм заключения брака. Параллельно ему происходило утверждение неформального совершения брака путем простого соглашения, за которым должно было, однако, необходимо следовать deductio feminae in domum nuptias.

Брак признавался ничтожным: между родственниками по прямой линии, а также между теми боковыми родственниками, из которых хотя бы один стоит к общему предку в первой степени родства. Аналогичные правила применялись и к свойственникам. Помимо изложенных условий законности брака предъявлялись еще некоторые специфические требования. К примеру, провинциальный магистрат не мог вступать в брак с гражданкой данной провинции.

Прекращался брак, заключенный по всем правовым требованиям, также только по правовым основаниям. Таковыми являлись:

1. Смерть супруга

2. Заявление об отказе от брачного союза- развод

3. Утрата супругом его гражданского правового качества в связи с изменением его сословного положения, тем более- утратой свободы, или изменением гражданства.

Развод в классическую эпоху был свободным и допускался как по обоюдному согласию супругов (divortium), так и по одностороннему заявлению отказа от брачной жизни (repudium). Свобода развода была одним из начал римского брачного права. И, не смотря на множество разводов в конце периода республики и в период империи, не смотря на то, что разводы противоречили учению христианской церкви о браке, свобода развода никогда не была ни отменена, ни даже ограничена, если не считать ряда имущественных последствий для супруга, по инициативе или по вине которого брак был прекращен разводом.

III. Личные и имущественные отношения между супругами.

Действительный брачный союз предполагал взаимные права и обязанности супругов как личного, так и имущественного характера. Неравенство партнеров внутри римского брака выражалось в том, что на жену приходилось по преимуществу требования обязательного характера, тогда как мужу предоставлялись значительные права в отношении жены.

Личные и имущественные отношения между супругами были глубоко различны в браке cum manu и sine manu.

В браке cum manu жена, став юридически чужой своей старой семье, подчинена власти мужа, которая в принципе не отличается от patria potestas отца над своими детьми. Муж может истребовать покинувшую дом жену при помощи иска, подобного виндикации. Он может продать ее в кабалу, вправе наложить на нее любое наказание вплоть до лишения е жизни. Так же, как рабы и дети, жена лишена правоспособности в области имущественных отношений. Все имущество жены и ее, условно, рабочая сила с абсолютностью переходили к мужу, становились в момент заключения брака достоянием мужа. Все, чем она будет обладать за время брака, принадлежит мужу. Столь бесправное положение жены смягчалось римскими обычаями и традициями в области семейных отношений. Например, обычаи обязывали мужа не налагать на жену наказаний, не выслушав совета родственников по этому вопросу.

Брак sine manu не менял юридического положения жены. Она остается in patria potestate, если была подчинена отцовской власти до брака. В случае, если она была до вступления в брак persona sui iuris, то и после брака она остается лицом своего права. Понятно, что и имущество, принадлежащее ей до брака, если она была persona sui iuris, остается ее имуществом, а все, что она приобретает в браке, принадлежит ей самой. То есть в браке sine manu действовал принцип раздельности имуществ. Издержки совместной жизни ложатся на мужа, но он вправе распоряжаться доходом, который приносит имущество жены. Однако муж не имел права отчуждать это имущество без специального разрешения супруги (видимо, в случае, если она- persona sui iuris) или ее прежнего домовладыки. Прежние родственники имели право не только предъявить мужу требования о восстановлении имущества, но даже иски по поводу злоупотреблений в управлении им. Жена вправе вступить с мужем в любую имущественную сделку. Воспрещены были лишь дарения между супругами. Как не обладающая ius commercii, она не могла самостоятельно распоряжаться своим имуществом в хозяйственном отношении. За женой сохранялось пассивное право выступать участницей цивильного оборота. Ответственность возлагалась на супругов раздельно, за исключением случаев конфискации имущества по уголовным преступлениям. Заметим, что с течением времени эта полная юридическая разобщенность супругов в браке sine manu начинает смягчаться как в личных, так и имущественных отношениях.

Независимо от формы брака на особом правовом положении находились две категории брачных имуществ: приданное (dos) и брачные дары (dos propter nuptias).

Термином приданное обозначаются вещи или иные части имущества, предоставляемые мужу женой, ее домовладыкой или третьим лицом для облегчения материальных затруднений семейной жизни. В древнереспубликанский период, когда браки почти всегда были cum manu, специальной регламентации правового положения приданного не было. Потому, если не было особого соглашения по этому вопросу, то приданное не выделялось из всего остального имущества, приносимого женой и поступало в собственность мужа. По мере утверждения браков sine manu для приданного как имущества, передаваемого мужу, был установлен особый правовой режим. Примерно за 2 века до н. э. стало входить в правило заключать устное соглашение, по которому муж принимал обязательство возвратить приданное в случае прекращения брака.

В классический период приданое получает специальную регламентацию. О. Омельченко утверждает, что существовал особый документ о передаче приданого, который должен был содержать условия и оговорки относительно судьбы приданого при прекращении брака (идет ли оно после смерти жены мужу, после смерти мужа- жене, пределы возможных вычетов из стоимости приданого и т. п.) В случае прекращения брака приданое подлежит возврату. Если при установлении брака было заключено по этому поводу соглашение, на его основе и давался иск о возврате приданого. Это был строгий иск, и муж возвращал приданое безусловно и в полном объеме. Если специального соглашения не было, претор давал жене иск. Это был иск bonae fidei; он давался жене, но не ее наследникам, и муж имел право удержать известную ему долю на содержание оставшихся при нем детей и прочие нужды.

При Юстиниане привила о возврате приданого были упрощены через объединение двух ранее названных исков. Теперь независимо от того, было ли заключено соответствующее соглашение, жена и ее наследники получают теперь иск о возвращении приданого, по которому приданое передается полностью, но за вычетом суммы необходимых издержек.

Брачные дары представляли собой как бы "приданое наоборот", это был подарок жене от мужа соответственно с их общественным положением в ходе заключения брака, которым супруга как бы обеспечивалась на случай вдовства. Делать брачные дары требовали правила общественного приличия, хотя стороны не могли заявлять претензии об отсутствии таковых. Сначала это дарение совершалось до брака (т. к. дарения между супругами запрещались) и поэтому называлось предбрачным даром. Юстиниан разрешил совершать это дарение и во время брака, и оно стало называться donatio propter nuptias. По размеру это имущество соответствовало приданому. В течение брака оно оставалось в собственности и управлении мужа; в случае расторжения брака по вине мужа оно переходило к жене. В договоре нередко предусматривалось право жены требовать выдачи этого имущества в случае смерти мужа.

IV. Patria potestas.

На наш взгляд, начать эту главу следует с рассмотрения вопроса о взаимоотношениях между матерью и детьми. Эти отношения глубоко различны в зависимости от того, состоит ли мать в браке cum manu или в браке sine manu.

Мать, состоящая в браке cum manu, для детей является loco sororis и вместе с ними подчинена власти своего мужа или его paterfamilias, если муж сам находится in patria potestate. Связь матери с детьми в браке- наиболее тесная после связи paterfamilias со своими подвластными.

Наоборот, в браке sine manu мать в древнейшем праве не связана с детьми. Она не член семьи отца своих детей, она- агнатка своей старой семьи, в которой она наследует и члены которой наследуют после нее и осуществляют над ней опеку.

Теперь перейдем к рассмотрению взаимоотношений отца и детей.

Эти отношения были построены иначе, чем отношения матери и детей: для этих отношений было безразлично, состоял ли отец в браке cum manu или sine manu. Дети всегда находятся под властью отца, in patria potestas. По определению Гая "под властью отца обыкновенно бывают и мужчины и женщины, семейной же власти мужа подчиняются только женщины."

Эта власть, первоначально безграничная, постепенно, однако, смягчалась. Основной причиной для этого являлись распад прежней крестьянской семьи и развитие ремесел: сыновья все более ведут самостоятельное хозяйство. Наряду с этим, сыновья приобретают самостоятельно положение в уже постоянной армии и государственном аппарате. Уже в древнейшее время власть paterfamilias над личностью детей умерялась воздействием семейного совета. В конце республики и в начале периода империи был введен ряд ограничений прав paterfamilias на личность детей.

Подвластный сын имеет и libertas, и civitas; в области публичного права он стоит наряду с отцом, может занимать публичные должности. Но в семье он всецело подчинен отцовской власти, притом возраст значения не имеет, и даже когда он уже состоит в браке и имеет детей. Важно подчеркнуть, что власть над детьми принадлежит именно отцу, а не обоим родителям.

Под отцовскую власть дети попадали тремя путями:

1. Через рождение в законном браке

2. Через усыновление

3. Через узаконение

В Риме действовало правило, согласно которому всякий ребенок, рожденный замужней женщиной, считался сыном или дочерью ее мужа, пока не будет доказано противное. Следует подчеркнуть, что отцом ребенка, рожденного в браке, считается муж. Эта формула будет затем усвоена кодексом Наполеона, как и многое другое.

Отцовская власть могла быть установлена путем узаконения детей только от конкубины. Узаконение можно определить как признание законными детей данных родителей, рожденных ими вне законного брака. Существовало несколько путей (способов) узаконения:

1. Путем представления внебрачного сына в ordo местных декурионов с наделением его известным имущественным цензом;

2. Путем последующего брака родителей;

3. Путем издания специального императорского указа.

В отличие от узаконения, дававшего положение законных детей лица, рожденных от данных родителей, но вне брака, усыновление устанавливало отцовскую власть над посторонним лицом. Узаконение различалось двух видов:

1. Arrogatio, если усыновлялась persona sui iuris. В древнейшие времена arrogatio производилась на народном собрании при участии верховного жреца и в присутствии как усыновителя, так и усыновляемого. Однако, в более поздние времена, с окончательным прекращением созыва народных собраний, arrogatio производилась путем получения на то императорского рескрипта.

2. Adoptio, если усыновлялась persona alieni iuris. Adoptio производилась первоначально сложным обрядом манципации, только Юстиниан заменил эту сложную процедуру простым заявлением перед судом. Теперь этот вид усыновления совершался путем занесения в судебный протокол соглашения прежнего домовладыки усыновляемого с усыновителем в присутствии усыновляемого.

До Юстиниана adoptio, как и arrogatio, вводила усыновленного в агнатическую семью усыновителя, но Юстиниан ослабил ее значение: она не уничтожала patria potestas кровного отца, лишь устанавливая право наследования усыновленного после усыновителя.

Можно выделить общие необходимые условия усыновления:

1. Усыновлять мог, как правило, мужчина;

2. Усыновитель должен быть persona sui iuris

3. Усыновляемый должен быть младше усыновителя на 18 лет и больше.

Личные права и обязанности родителей и детей коренным образом были различны на разных этапах римской истории. Власть отца семейства предполагала следующие права в отношении детей:

· право распоряжаться жизнью ребенка в любом возрасте до достижения им совершеннолетия, но это право регулировалось нравами и обычаями, а также требовало участия семейного совета;

· право оставить новорожденного безнадзорным;

· право- обязанность отвечать за правонарушения, совершенные детьми. Ответственность могла быть личной или же отцу предоставлялось право выдать ребенка истцу головой;

· продать сына или дочь в рабство;

· право на виндикационный иск в отношении удерживающих его детей.

С течением времени столь суровая власть смягчилась. В конце концов власть отца свелась к его праву применять домашние меры наказания детей, к обязанности детей оказывать уважение родителям.

В сфере имущественных отношений дети были, по- видимому, рано допущены к совершению сделок от своего имени, т. е. обладали ius commercium. Но все права из таких сделок возникали для paterfamilias. Обязанности же из этих сделок для него не возникали. Одновременно с последовательным ограничением власти мужа над женой и расширением круга юридических последствий из сделок рабов осуществляется процесс постепенного признания право- и дееспособности подвластных детей.

В Риме вошло в обычай выделять подвластному сыну, а равно и рабу имущество в самостоятельное управление. Такое имущество называлось peculium. Следует подчеркнуть, что пекулий- имущество, предоставляемое подвластному только в управление и пользование; собственником пекулия остается домовладыка. Пекулиарные отношения отца и сына во многом похожи на отношения по поводу рабского пекулия. Равным образом третьи лица, вступившие в сделки с подвластными, имели к домовладыке такие же дополнительные иски, какие давались из сделок рабов.

В случае смерти подвластного пекулий не переходит по наследству, а просто возвращается в непосредственное обладание отца. В случае смерти домовладыки пекулий переходит к его наследникам наряду со всем остальным имуществом. Если подвластный сын освобождается от отцовской власти, и отец при этом не потребовал пекулий, то последний считается подаренным сыну.

В связи с выделением пекулия подвластному произошли и некоторые другие изменения. В связи с данной практикой было признано возможным установление "натуральных" обязательственных отношений между членами одной семьи. С течением времени наряду с этим видом пекулия появились иные, значительно расширившие имущественную самостоятельность подвластных и сделавшие их полноценными участниками гражданского оборота. Например, военный пекулий состоял не только в фактическом управлении подвластного, но и принадлежал ему на праве собственности за некоторыми ограничениями и исключениями. С начала 4 века н. э. юридическое положение военного пекулия было распространено на всякого рода приобретения сына, сделанные на государственной, придворной, духовной службе, а также на службе в качестве адвоката. Наконец, с признанием права наследования детей после матери, состоявшей в браке sine manu, невозможно было не оградить от притязаний со стороны paterfamilias имущество, унаследованное детьми от матери. В 4 в. н. э. это имущество было объявлено принадлежащим детям с правом paterfamilias на пожизненное пользование и управление им. Развитие завершилось постановлением, что paterfamilias сохраняет право собственности лишь на то состоящее в обладании детей имущество, которое либо приобретено на средства отца, либо получено от третьего лица, желающего создать известную выгоду для paterfamilias, а также на имущество, которое отец передал подвластным, желая подарить его, но которое осталось собственностью отца в силу недействительности сделок между ним и подвластными детьми. Все остальные имущества принадлежат подвластному.

Отцовская власть над детьми прекращалась только со смертью домовладыки или посредством особого высвобождения из- под власти. Высвобождение было либо добровольным актом домовладыки (manumissio), который приравнивался к высвобождению раба на свободу; или принудительно- правовым (за нарушение обязанности родителя в отношении детей); или по силе частного права. После emantipatio отец сохранял право на пользование половиной имущества сына.

Наконец, стоит кратко рассказать об опеке и попечительстве.

Лицо sui iuris в связи с возрастом, состоянием здоровья или некоторым особым положением может нуждаться в помощи и охране при осуществлении своей гражданской правоспособности. Этим целям служили в римском праве опека (tutela) над несовершеннолетними, над расточителями, а также рано утратившая практическое значение опека над женщинами , и попечительство (cura) над безумными, над минорами, над расточителями. Различие между опекой и попечительством выражалось в порядке деятельности опекуна и попечителя. Опекун формальным актом согласия придает юридическую силу сделкам, к совершению которых подопечный неспособен; попечитель же выражает свое согласие неформально, возможно даже неодновременно со сделкой.

Например, женщина, которая оставалась в зависимости от опекуна, не может составлять завещания без его согласия; в противном случае, завещание ее по гражданскому праву, будет недействительно.

Список источников и литературы

1. Новицкий И. Б. Римское право. М.: Ассоциация "Гуманитарное знание", 1993.

2. Омельченко О. А. Основы римского права. М.: "Манускрипт", 1994.

3. Римское частное право/ под ред. проф. И. Б. Новицкого и проф. И. С. Перетерского. М.: Юристъ, 1996.

4. Черниловский З. М. Лекции по римскому частному праву. М.: Юрид. лит., 1991.

5. Всеобщая история государства и права/ под ред. К. Батыра. М.: Былина, 1995.

6. Косарев А. И. Римское право. М.: Юрид. лит., 1986.

7. Черниловский З. М. Хрестоматия по всеобщей истории государства и права. М.: Гардарика, 1996.

Черниловский З. М. Лекции по римскому частному праву, с. 63.

Институции Гая, книга II, п. 118// Черниловский З. М. Хрестоматия по всеобщей истории государства и права, с. 62.

— священное таинство и опора государства в древнем римском обществе.

Большинство браков в богатых богатых семьях Древнего Рима заключалось по расчету: для продолжения рода (лат. Matrimonium — «брак», от лат. Mater — «мать»), для объединения владений, а также для укрепления политических союзов. Среди бедного населения скорее всего также преобладал расчёт, однако не были исключением браки по любви.

Авторы времен Римской империи считали республику периодом расцвета римского брака за то, что мужчины строго контролировали мораль жен. Партнерство супругов в современном понимании считалось не только ненужным: в Древнем Риме считали, что жена должна посвятить жизнь поддержке мужа и заботе о нем.

Значение брака

Если желающие заключить брак находились во власти главы семьи (лат. Pater familias), им нужно было получить его разрешение. Брак также мог состояться по инициативе главы семьи, например, с целью укрепления политического или торгового партнерства. Согласие детей было выражением «согласия в брак» (лат. Affectio maritalis), «решение соединить жизнь» и тесно связано с почитанием друг друга как мужа и жены (лат. Honor maritalis). Юридический характер брака оказывала моральная сторона — а не формальная и не физическая. II титул XXIII книги Дигест «De ritu nuptiarum» в собрании трудов римских юристов открывается словами Модестина: «Брак есть супружеский союз мужа и жены, общность всей жизни, единение божеского и человеческого права», что, по мнению ученых, подходит только к раннеримского брака.

В свободном браке также присутствовал сакральный элемент, и брачные обряды также именовались «священными». Римские юристы конца республики уделяли большее внимание «человеческому», чем «божественному» праву, а в Институциях Юстиниана римское определение брака выглядит так: «Законный брак заключают между собой римские граждане, сходятся, следуя предписаниям законов».

Мотивы для вступления в брак

Родители занимались поисками подходящего жениха уже вскоре после рождения девочки. Сенека писал о том, что отцы семейства выбирали иногда неподходящих мужчин, так тщательно выбирают скот и рабов, а о всех будущей жены жених узнает только на свадьбе.

Одной из важных причин для вступления в брак было заключение политических альянсов. Так, известны многочисленные примеры таких союзов в первом веке до н. е., в которых невеста выступала залогом стабильности политических объединений. Для мужчины брак служил сохранению богатства и статуса и их передачи законным наследникам. Кроме того, пока длился брак, человек мог распоряжаться денежной составляющей приданого и ожидать от семьи супруги финансирования его карьеры.

Не менее важным было рождение законных наследников, тем самым сохраняли положение в обществе из поколения в поколение. Иногда отец жениха посылал к будущей жене повитух, чтобы осмотреть ее и узнать, способна ли она к деторождению.

Предпосылки для вступления в брак

• Возраст. Девушки могли быть отданы замуж с достижением совершеннолетия, то есть в возрасте 12 лет (девушка считалась лат. Viri potens — «в состоянии принимать мужчин»), мальчики в 14 лет (лат. Pubes). Причинами рано выдавать дочь замуж были ранняя смертность женщин и детей и ниже ожидаемая продолжительность жизни. Иногда девушек к этому возрасту отводились в дом жениха, однако обязанности жены наступали строго по закону. По мнению ученых, в действительности девушки выходили замуж в возрасте между 17-23 годами, а мужчины женились в среднем в 27 — 30 лет. Один из современников императора Траяна считал, например, рекомендованный Гесиодом возраст для вступления в брак (18 лет), за «сегодняшним меркам», довольно поздно. Разница в возрасте супругов иногда доходила до 30 лет.
• Родственные связи. Супруги не должны были состоять в семье. Браки, в которых муж и жена были родственниками до 4 колена, считались инцестом и карались смертной казнью. Также были запрещены браки между адоптированные детьми и родителями. На протяжении веков условие о родственных связях между супругами стала менее суровой: с I века до н. е. был разрешен брак между двоюродными братьями и сестрами. Такой брак, заключенный в 171 году до н. е., описывает Тит Ливий. В III веке н. е. было разрешено вступать в брак также дядям и племянницам. Брак между братьями и сестрами встречался в Римском Египте также среди простого населения, для римлян было нарушением закона, но местными обычаями разрешалось.
• Согласие. Для заключения брака требовалось согласие отца семьи. В ранний период Рима не требовалось согласие детей, однако позже глава семьи не мог повлиять на решение сына. Для помолвки и брака дочери, по словам Ульпиана, формально требовалось его согласие. Девушка могла не согласиться на свадьбу только в том случае, если отец выбрал для нее недостойного (например, по характеру или поведением) или «запятнанного позором» жениха. Взрослые дети часто сами выбирали себе супругов, а с введением законов Августа дети могли обратиться к магистрату, если отец не давал разрешения на брак.
• Статус. Право заключать брак (лат. Conubium) имели только свободные римские граждане. Брак был запрещен лицам, которые занимали определенные должности и имели определенный статус: например, опекуну и подопечным, магистратам провинций во время исполнения должности, солдатам и иноземцам, рабам.

Приданое

О приданом (лат. Dos) родители жениха и невесты, конечно договаривались во время помолвки, однако соглашения могли заключаться и после брака. Оно могло состоять из имущества, денег, драгоценных металлов, дорогих тканей, прав, обязательств (например, женщина, выходившая замуж за своего должника, могла оставить ему этот долг как приданое).

Отец девушки должен был выплатить приданое в течение 3 лет после свадьбы. Мужчина мог использовать его во время брака: «Приданое, будучи связано с браком, служит его потребностям и общим детям …» При разводе муж был обязан выплатить все приданое, когда человек умирал первым, жена также получала приданое обратно, так как, как писал римский юрист Помпоний, «для государства важно, чтобы приданое сохранялось для женщины, потому что женщины должны иметь деньги, ведь они рожают детей и пополняют государство гражданами». Мужчина не имел права распоряжаться личным имуществом женщины. «Начальный приданое» — имущество, данное отцом женщины, возвращалось отцу в случае смерти дочери «вместо утешения» (лат. Solacii loco), «чтобы, потеряв дочь, он не страдал еще и от денежного ущерба», приданое, данное матерью, оставалось у мужа умершей женщины как «пришлое».

Обычай выдавать дочерей и сестер замуж без приданого большей частью не только не приветствовался, но и осуждался: «Да скандал — девушку выдать без приданого». В богатом городском доме власть жены объясняется, по мнению ученых, ролью ее приданого: принесенные женщиной в дом мужа средства давали ей право требовать внимания со стороны мужчины, иногда рассматривался мужчинами как посягательство на их свободу. Так, один из героев комедии Плавта признается, что «взяв деньги, власть он продал за приданое …»

Помолвка

Свадьбе могла предшествовать церемония помолвки (лат. Sponsalia, от лат. Spondere — «обещать»), в которой родители договаривались о предстоящей свадьбе. Этого обычая придерживались прежде всего в семьях высшего сословия и в юридическом плане помолвка была только праздником. Будущий жених вручал невесте наряду с дарами в знак верности железное кольцо (лат. Anulus pronubus) без камня (в более позднее время — золотое кольцо). Его носила только невеста на безымянном пальце левой руки, поскольку римляне считали, что оттуда идет сосуд к сердцу. Помолвка во времена империи скреплялись еще и поцелуем. Во времена поздней республики и Римской империи праздник с приглашенными гостями и подарками было скорее обычным делом и устраивался, чтобы укрепить уважение в обществе. Помолвка можно было в любое время расторгнуть словами: лат. Conditione tua non utor — «твоей предложению не воспользуюсь».

Возрастных ограничений для помолвки не существовало. По закону Августа, от наказаний освобождались помолвлены «холостяки», в результате чего многие мужчины стали использовать это правило для уклонения от брака: устраивали помолвке с совсем маленькими детьми. Август постановил, что помолвка считаются недействительными, если свадьба не состоялась через 2 года после помолвки.

Свадьба

Свадьба была большим семейным праздником, а для невесты свадьба была формальным «переходом» от девочки к женщине. Из письменных источников известны обычаи подготовки и проведения свадьбы в высших сословиях Древнего Рима, о традициях в семьях крестьян, торговцев, ремесленников точно ничего не известно.

Дата

Дата бракосочетания выбиралась с учетом религиозных традиций и праздников, верований в счастливые и несчастливые дни, поэтому никогда не проходила в календы, первые дни каждого месяца, нони, 7-ми дней марта, мая, июля, октября та 5-ти дней остальных месяцев, иди, дни в середине месяца. Неблагоприятными считались весь март, посвященный Марсу, богу войны, потому что «воевать не пристало супругам», май, на который приходилось праздник лемуралии, и первая половина июня, занятая работами по наведению порядка и чистоты в храме Весты. Дни поминовения умерших, как дни печали и траура, также не подходили для свадьбы, как и дни, когда бывал открыт mundus — вход в подземный мир: 24 августа, 5 сентября и в 8 октября. Благоприятной считалась вторая половина июня.

Наряд

Вечером перед свадьбой девушка жертвовала ларам свои старые игрушки и детская одежда, тем самым прощаясь с детством. Накануне свадьбы невесте повязывали голову красным платком и надевали на нее длинную прямую белую тунику с шерстяным поясом (лат. Tunica recta), которая предназначена и для дня свадьбы. Пояс из овечьей шерсти (лат. Cingillum) завязывался двойным Геркулесовы узлом, который должен был предотвратить несчастье.

Волосы невесты также накануне вечером укладывались наконечником копья (лат. Caelibari hasta) в пять прядей. Использовался именно наконечник копья, возможно, как символ дома и семейного права, или потому, что матроны находились под опекой Юноны курите, «которая именовалась так от ношения ею копья, что в языке сабинов называется curis или потому, что оно предвещало рождения храбрых мужчин; или в силу брачного права невеста передается под власть мужа, поскольку копье есть и лучший вид оружия, и символ высшей власти ». Затем волосы скреплялось шерстяными нитями (лат. Vittae) и собиралось в конусообразную форму.

Свадебный наряд невесты представляло собой длинное платье — Фаллу (лат. Palla gelbeatica), ярко-красного цвета, надевается на тунику. На голову набрасывали покрывало огненного, желто-красного цвета (лат. Flammeum), немного спуская его на лицо, а со времен поздней республики надевали венок из цветов (вербены и майорана, позднее из цветов апельсинового дерева и мирта), собранных самой невестой. Обувь должно было быть того же цвета, что и flammeum. К украшениям принадлежал прежде всего браслет. Об особом выбранное для жениха не сохранилось сведений, возможно, он надевал обычную белую тогу и венок (по греческой традиции). Дома невесты и жениха украшались венками, зелеными ветвями, лентами и цветными коврами.

Церемония

Утром в день свадьбы процессия, которую возглавляла распорядительница (лат. Pronuba), женщина, служившая невесте примером, потому что только один раз была замужем, направлялась к храму или домашнего атриума. Затем пару подводили к алтарю, на котором в жертву свинью (реже овцу или быка), чтобы по внутренностям узнать у богов, будет ли брак счастливым. Если предсказание было удачным, то тот, кто проводил ауспиции давал свое согласие на брак.

Затем подписывался брачный договор (лат. Pacta dotalia), пара произносила «да» и обменивалась кольцами. В знак верности и как символ дружеского и сердечного единения (а не как скрепления договора) жених и невеста подавали друг другу правую руку (лат. Dextrarum iunctio). Затем просили благословения у пяти богов: у Юпитера как гаранта союза, в Юноны как богини брака, Венеры как богини любви, Фидес как олицетворение верности и Дианы как богини-матери.

После брачной церемонии начиналось шумное гуляние (лат. Cena nuptialis). Вечером после пира девушка окончательно покидала своих родителей: начиналась церемония «увода» (лат. Deductio) — проводы невесты в дом жениха. Невесту «похищали» в память о древних традициях: «делать вид, будто девушку похищают из объятий матери, а если матери нет, то ближайшей родственницы».

Затем пару отводили в дом мужа в сопровождении насмешливых, а также непристойных песен (лат. Versus Fescennini — так назывались, возможно, потому, что считалось, что они предохраняют от колдовства (лат. Fascinum), песен, гимнов, шуток. Также по дороге кричали свадебный возглас «Таласса», по словам римского историка Тита Ливия, обычай идет со времен похищения сабинянок:

Невесту вели за руки двое мальчиков, третий нес перед ней факел из терновника (лат. Spina alba), который зажигали от огня на очаге дома невесты. За невестой несли прялку и веретено, как символы женских занятий в доме мужа. Прохожим раздавали (бросали) орехи как символ плодородия, которые должны были обеспечить новой семье обильное потомство.

Мужчина переносил жену через порог нового дома, чтобы жена не споткнулась о него, что считалось плохим знаком. После этого жена охватывала косяк шерстью и смазывала жиром (по словам Плиния Старшего, использовался волчий жир, как воспоминание о волчицу, которая вскормила Ромула и Рема) и маслом, возможно, мало отпугивать злых духов в первую ночь. Гости шли и продолжали праздновать в другом месте.

Жену раздевали женщины, которые лишь однажды были в браке, и отводили к кровати мужа. Мужчина встречал жену с огнем и водой (в основном, с факелом и кубком с водой), жена произносила слова: лат. Ubi tu Gaius, ego Gaia — «Где ты Гай, буду я, Гайя». Возможно, ранее эта формула означала, что женщина принимала имя мужа, или становилась как бы частью его. Сначала фразу говорили после подписания брачного договора, позднее лишь в доме мужа.

Жену сажали на стул напротив двери, затем еще раз произносились молитвы, на этот раз божествам дома. Потом жена перенимала огонь и воду как два основных элемента домашнего хозяйства и давала за это три монеты. Одну из них получал человек, другую оставляли для домашних лар на алтаре, а третью оставляли позднее для компитальних ларь на перекрестке. В постели мужчина символически решал пояс тунике, завязанный Геркулесовы узлом, чтобы у него было также много детей как у Геркулеса.

Невесты призвали в первую брачную ночь «на помощь» Мутуна-Тутуна (греческий бог Приап, на «фаллос которого является совет сесть невесте») и богиню Пертунду, Венеру, бога Субига («чтобы она подчинилась мужу») и богиню Премия («чтобы, подчинившись, сохраняла покорное положение »). Августин считает, что при их содействии, «женщина, слабая полом и на первых порах робкая, была лишена девственности». Тертуллиан так взывал к римлянам: «Помилуйте вы богов, бесстыдники! Никто не присутствует при игрищах молодых супругов. Только сами невесты наслаждаются на ложах — и краснеют ».

На следующий день жена появлялась впервые в наряде матроны и еще раз приносила жертвы ларам и пенатам, а также получала подарки от мужа. В этот день молодая семья устраивала праздничное застолье у себя дома в кругу близких родственников и друзей (лат. Repotia).

Расходы

Роскошь свадебных праздничных пиров император Август пытался ограничить законодательными мерами: затраты на свадьбу и последующее торжество не могли превышать 1000 сестерциев. Сумма слишком мала, поэтому, этот закон, вероятно, не выполнялся. Сумма увеличивалась еще и за счет того, что гостям в благодарность за оказанную честь дома, подносили денежный подарок. Пары, которые не желали шума и больших растрат, предпочитали жениться в сельской местности.

Брачный договор

Брачный договор (лат. Tabulae nuptiales) не являлся обязательным для заключения брака, однако такой договор часто составлялся, поскольку он регулировал вопросы, связанные с приданым и формальностями его выплаты в случае развода. Во время свадьбы договор зачитывался вслух, а затем десять свидетелей ставили свои печати.

Брачный контракт составлялся на табличках, одной из которых не сохранилось. Сохранилось несколько брачных договоров (из Египта, I век н. Э.), Представляющие собой листы папируса, на которых указаны все украшения и одежды невесты, составлявшие ее приданое.

Уклонение от брака и законы Августа

Упадок семейных добродетелей и разрушительная роскошь римских дам снижали в мужчинах склонность к семейной жизни. Число холостых и бездетных среди знати и даже в среднем состоянии быстро увеличивалась, а вместе с ним снижалось число детей. К концу римской республики положение настолько ухудшилось, что Август (лат. Lex Iulia) и последующие императоры пытались изменить ситуацию путем принятия законов, ограничивавших гражданские права холостых граждан (санкции в случае безбрачия могли повредить cursus honorum и политической карьере) и предоставляли некоторые привилегии женатым гражданам, преимущественно многодетным.

Сначала сенат не соглашался принять закон, поэтому Август зачитал слова цензора Квинта Метелла Македонского, около века тому также пытался повысить рождаемость и говорил о женщинах как о «неизбежное зло», без которого не может существовать государство. В сенате разразились споры о женской распущенности как одну из причин нежелания вступать брак и нравственное поведение самих сенаторов. Все же закон, направленный на укрепление брака и семьи в состояниях всадников и сенаторов, был принят. Тем самым, впервые в римской истории император лишил главу семьи традиционной власти и поставил брак под защиту государства.

Законы императора Августа о браке предусматривали, что мужчина был обязан жениться между 25-60 годами, а женщины — между 20-50 годами. В случае нарушения закона они не имели права наследства, отлучались от общественных игр и праздников (последний пункт отменил сам Август в 12 году до н. Э.).

Гражданам также подчеркивалась необходимость иметь детей. По закону о безбрачии и бездетности женщины, которые не имели детей и которым исполнилось 20 лет, наказывались штрафом, мужчины платили штраф за бездетность по достижении 25 лет. После рождения третьего ребенка женщина больше не платила налогов с личного имущества в соответствии с законом трех детей (лат. Ius trium liberorum) и освобождалась от власти мужа.

Виды браков

Брак «cum manu»

Сначала доминировала форма брака лат. Cum manu — «с рукой», что означало, что женщина, покидая родной дом, уходила из-под власти главы семьи, лат. Pater familias, и попадала под власть (лат. Patria potestas) мужчины или главы семьи мужа. Женщина при этом не могла распоряжаться приданым и принесенным богатством. Однако, в отличие от афинских женщин, римская Матрона была значительно самостоятельнее и пользовалась большим уважением. Она могла принимать участие в праздничных обедах, ходить в театр и на игры, в термы, имела доступ к искусству, образования и науки.

К этой форме брака принадлежали следующие ритуалы:

• конфарреации (лат. confarreatio) — торжественный ритуал, который проводился в основном в семьях патрициев. Обряд совершали главный жрец (Pontifex Maximus) и Фламин Юпитера (лат. Flamen Dialis): зачитывались просьба к богам, в жертву приносилось хлеб с полбяного муки (лат. Far — «рожь», отсюда название ритуала). В ходе церемонии в жертву Церере и ТЕЛЛУС приносились также овца и фрукты. Обязательным было присутствие десяти свидетелей. Установка этой традиции Дионисий Галикарнасский приписывал Ромул

в. Плиний писал, что «ничего не было священнее, кроме брака, заключенного таким образом». Невеста передавалась из рук отца в руки жениха — это подчеркивало полную зависимость римской патрициании. Этот обряд не допускал развода — на тяжелую процедуру расторжения брака подобного решались только тогда, когда не оставалось никакого другого выхода. При заключении других видов брака женщина получала больше прав и возможностей. По этим причинам такая форма брака постепенно вышла из употребления, и в 23 году н. е., по словам Тацита, нельзя было найти даже трех кандидатов на должность жреца Юпитера, которые должны были происходить от родителей, которые сочетались путем конфарреации, и сами находиться в браке, заключенном таким же образом.

• coemptio («покупка») — при этом ритуале для простых граждан и плебеев времен начала республики, девушка в присутствии пяти свидетелей символически «выкупалась» женихом у ее отца за один ас, при этом женщина становилась как собственностью мужа, причем «человек спрашивал, хочет ли женщина стать матерью семейства, она отвечала, что хочет. Также и женщина спрашивала, хочет ли мужчина стать отцом семейства ». Эта форма брака также исчезла к середине I века до н. е.
• При браке в форме usus («по привычке, давности»), женщина, которая прожила неотлучно в доме своего фактического мужа один год, признавалась его законной женой, находившейся в его manus. При этом важное значение имело само выражение намерения стать мужем и женой, иначе такое совместное проживание считалось конкубинат. Такая форма заключения брака была особенно популярна в римлянок, том

во что женщина очень просто и законно могла освободиться от господства своего мужа: ей стоило провести три ночи в году вне дома (лат. trinoctium). Брак в такой форме редко заключался уже Цицерона, и законами Августа был формально отменен.

Брак «sine manu»

В поздний период Римской республики распространилась форма брака лат. Sine manu — «без руки», при которой жена не находилась под властью мужа (лат. Sine in manum conventione) и оставалась во власти отца или опекуна. Когда брак sine manu вытеснил все остальные формы, эта опека стала терять свое значение. Так, уже в конце республики которым занимался было достаточно пожаловаться на отлучки своего опекуна, которая продолжалась хотя бы один день, и она могла выбрать себе другого по собственному желанию. По законам Августа, женщина, имевшая троих детей, освобождалась от опеки. О пожизненном пребывании женщины под властью отца, мужа, опекуна Гай писал: «В старину хотели, чтобы и совершеннолетние женщины находились по причине своего легкомыслия под опекой». Фактически замужняя женщина уже к концу республики пользуется в частной жизни такой же свободой, как и ее муж: распоряжается самостоятельно своим имуществом, обладает свободой подать на развод.

Другие виды брака

В фиктивный брак вступали, например, бедные мужчины за плату, и это, возможно, было нередким случаем в Древнем Риме. Такой брак заключался, чтобы избежать законов о неодруженисть и получить неограниченную свободу. Фиктивный брак упоминается Сенекой в ​​книге о браке, а Тертуллиан пишет о терпении «купленных мужей».

Заочный брак. Выйти замуж можно было и в отсутствие жениха, если женщина по его письму или его посланцем будет отведена в дом мужа. Жениться на отсутствующий невесте было невозможно, так как для этого «необходимо введение (жены) в дом мужа, как бы в брачное жилье, а не (мужа) в дом жены». Заочный брак (так и не стал фактическим) обязывал женщину оплакивать мужа, если тот погибнет.

Конкубинат (лат. Concubinatus) встречался в зажиточных семьях высшего сословия, а также в других слоях населения. Так, женщины в сенаторского сословия иногда жили в конкубинате с вольноотпущенными мужчинами, поскольку в случае заключения брака она теряла свой статус (по той же причине сенаторы жили с вольноотпущенными женщинами в конкубинате). Такую форму «брака» можно было встретить среди солдат, рабов, сенаторов и получивших свободу. Сенатор не мог сделать то, кто получил свободу законной женой, что считалось позором и для него, и для всей его семьи, однако отношения в конкубинате НЕ накладывали на него никакого пятна.

К конкубината были такие же требования, как и к браку: жизнь с одним партнером, жена должна быть верна партнеру и также выполнять свои обязанности. Конкубинат и распространенный «брак рабов» (лат. Contubernium), часто поощряемые хозяевами, признавались обществом как формы общежития.

Древнеримский юрист Марциана так писал о конкубинат:

В таких отношения римляне вступали также и по другим семейным обстоятельствам, например, в случае, если отец семейства не хотел жениться во второй раз, чтобы не ущемлять права на наследование детей с первого брака.

Брак между различными классами

Сначала брак между патрициями и плебеями был запрещен, он стал возможным благодаря закону Канулея 445 года до н. е. Жена из дома патрициев при этом оставалась во власти своего отца, который имел право расторгнуть брак в любое время (правило просуществовало до II века). Однако, такие браки не получили широкого распространения и стали скорее реальностью для богатых и уважаемых плебеев.

Брак женщин других сословий с вольноотпущенниками встречался реже, чем брак бывшей рабыни и бывшего хозяина. Установлен одним из законов Августа запрет на то, чтобы вольноотпущениця замужем за господином могла расстаться против его воли, имел силу еще в праве Юстиниана.

С введением законов Августа сенаторам (а со времен Марка Аврелия и до трех поколений потомков сенатора) запрещалось жениться на вольноотпущенником / -цях, актерах или актрисах или их детях, проституток, сутенеров или сводниц и их бывших рабах, осужденных преступниках. С середины I века н. е. рабам был разрешен брак, до этого рабы просто жили вместе в непризнанной законом союзе (лат. contubernium). Сохранилось множество свидетельств таких браков между рабами императоров и свободными женщинами.

Также брак между римскими свободными женщинами и солдатами не считалось законным и формально был сожительством, а дети из такого брака — незаконнорожденными. Брак между «иностранцами» (не гражданами Рима) формально запрещался, но и не здоровался. Император Траян разрешил ветеранам жениться на дочерях варваров, дети от таких браков признавались законнорожденными.

Удостоверение брака

Для брачного союза не существовало специальных юридических церемоний. Античные юристы рассматривали брак как двустороннюю согласие на брак и совместное проживание. Так, Модестин писал: «длительная связь свободной женщины следует понимать не как конкубинат, но как брак, если только она не промышляла своим телом».

Должна была присутствовать также склонность к браку — лат. Affectio maritalis, что означало что пара признает друг друга как мужа и жену и соответственно себя ведет. Другое важное обстоятельство: жена должна быть отведена в дом мужа, и согласно античным юристам, именно с этого момента начинался брак.

Также для того, чтобы брак был признан законным, должны были выполняться условия (лат. Conubium), указанные в семейном праве, достигнутый совершеннолетний возраст и получено согласие сторон.

Непризнание брака влекло за собой два последствия:

• Дети от него считались не имеют отца и не находятся в его власти;
• В случае прекращения недозволенного брака никакие претензии по поводу приданого не принимались.

Развод

Во времена республики для развода требовались существенные основания, которые обсуждались на семейном совете. Развод в период ранней республики встречались редко, а первый случай датируется 306 годом до н. е. у Валерия Максима (когда Луций Ранний развелся с женой, за что цензорами был исключен из сената) или 231 (или 227) годом до н. е. в Сервия Сульпиция (когда консул Спурий Карвилий с согласия цензоров развелся с женой из-за ее бесплодия).

К началу нашей эры разводы стали встречаться все чаще. Женщины также разводились, однако в большинстве случаев инициатива исходила от мужчин. Развод встречались в высшем сословии чаще, чем в низших состояниях. Развод не были исключением и во времена империи, несмотря на законы императора Августа. Древнейшее требование о разводе встречается в Законах XII таблицы: «приказал своей жене взять принадлежащие ей вещи и, отняв ключ, выгнал».

Уже во II веке развод превратился в средство избавления от надоевшей жены. Валерий Максим пишет о следующих причинах для «быстрого» развода: жена вышла на улицу с непокрытой головой (второй развод в Риме, Сульпиций Галл) жена пошла в цирк, не спросив разрешения мужа (третий развод в Риме, Публий Семпроний Соф) жена остановилась поговорить с вольноотпущенные, о которой шла дурная слава.

При браке sine manu женщины располагали полную свободу развода. Расторжение брака могло произойти с обоюдного согласия или по воле одного из супругов, при этом участие государственных чиновников или юристов не было обязательным. Возможными причинами для развода могли стать бездетность, недостойное поведение одного из супругов или желание жить с другим партнером. Традиционная форма выражения желания развестись звучала: «У меня есть для тебя твои вещи» (лат. Tuas res tibi habeto) или «Заботься о своих делах» (лат. Tuas res tibi agito) и выходила, возможно, из понятия брака как имущественного отношения. К таким «вещей» также относилось приданое, которое человек должен был вернуть жене в полном размере. Единственным исключением был случай, когда при наличии доказательств измены жены муж имел право (в зависимости от тяжести ситуации) оставить себе все приданое или его часть. При этом человек, уличенный в неверности, по закону ни в чем не «проигрывал».

Отец мог разлучить дочь с мужем, только за Антонина Пия было запрещено «разлучать живущих в браке согласно». Позже и односторонние свободные развод, инициированные женой, стали восприниматься как норма. Плутарх приписывает Ромулу регламентацию развод: жене не разрешалось уйти от мужа, а мужчине разрешалось прогнать жену, виновную в отравлении детей, подделке ключей или прелюбодеянии.

С ростом коррупции в среде чиновников увеличилось количество разводов и распространилась легкомысленность при вступлении в брак. Так, император Тиберий снял с должности квестора, потому что женился на женщине за день до распределения мест (чтобы получить должность, для которой необходимо быть женатым), а на следующий день развелся. Браки, которые продолжались долгое время, были редки, что становилось поводом для сатиры у римских философов и поэтов. Сенека пишет, например, что «ни одна женщина не постесняется расстаться, потому что женщины из благородных и знатных семей считают годы не по числу консулов, а по количеству мужчин. Они расстаются, чтобы выйти замуж, и выходят замуж, чтобы развестись », а Ювенал, что некоторые женщины разводятся, когда ветви, украшавшие двери дома молодых супругов, еще не завяли.

Некоторые тонкости разводов в Древнем Риме:

• Сумасшедшая не могла дать развод своему мужу ни сама, ни через попечителя, но ее отец мог направить к ее мужу «посланца». Получить же развод она могла, так как «считалась, что находится на положении той, с которой разводятся без ее ведома».
• Вольноотпущенные, что вышла замуж за хозяина, также не имела права на развод, если муж хотел, чтобы она оставалась его женой.
• По разводом должен был стоять серьезное намерение разойтись, поэтому «если жена, сгоряча послала на развод, вскоре вернулась, то считается, что развод и не было».
• Чтобы развод был признан действительным, нужно присутствие семи взрослых римских граждан, среди которых не должно быть вольноотпущенных инициатора развода (включая вольноотпущенников его отца, деда и т. Д.).

Новый брак

Вступление в новый брак проходило без особых церемоний. Вдовы и разведенные женщины должны были снова выйти замуж в течение 6 месяцев (по закону Августа), позже — до 12 месяцев по закону Папия Поппея. Если при поступлении во второй брак не был расторгнут первую помолвку, то претор мог наложить на этого гражданина — лат. Infamia, то есть гражданин терял свою честь.

В Риме классического периода женщина, которая была только один раз в браке, называлась лат. Univira и была особенно почитаемы как своего рода идеал брака. Хотя развод и новый брак были довольно частыми явлениями, разведенные женщины не всегда приветствовались в обществе. По мнению ученых, вдовы, напротив, не испытывали такого рода общественного отчуждения при вступлении в новый брак. По традиции, идущей, по мнению Овидия, еще от Ромула, вдова была обязана соблюдать траур в течение 10 месяцев, писатель объясняет 10 месяцами беременности. Мужчины не были обязаны хранить траур по умершей жене.

Сексуальность и мораль

Чувственная любовь и сексуальное удовольствие в римском браке считалась нежелательными, и к этому супруги не стремились. С юридической точки зрения, близость в браке не была обязательной, ее прекращения и даже жизни врозь НЕ прерывали течение брака с юридической точки зрения. Однако супружеская любовь, доходящая до самопожертвования, прославлялась римскими моралистами.

Поскольку женщине приписывалась способность влиять на мужчин, внешняя дистанция между супругами, по крайней мере во времена республики, являлась признаком мужской стойкости и нравственной чистоты. Например, Катон Старший обнимал свою жену только тогда, когда гремел гром, и исключил из сената претора за то, что тот в присутствии дочери поцеловал свою жену. Плутарх пишет, что мужчины хотели с уважением относиться к женам, а не как с куртизанками, поэтому «при свете дня не прибегать к плотским утехам». Мужчина должен был скорее «сдерживать» женскую сексуальность.

Измена

Еще в анналах цензоров 154 года до н. е. Кассия (лат. C. Cassius) и Мессалы (лат. M. Messalla) и консула в 133 году до н. е. Луция Пизона (лат. Lucius Calpurnius Piso Frugi) написано, что целомудрие в Риме уничтожено. Гораций, например, писал, что женской морали в Риме не найти, а Овидий — «целомудренная и, которой никто не добивался». Сенека младший писал, что «кажется, женщины имеют мужчин, чтобы соблазнять любовников», а Тацит восхваляет германцев за то, что они не соблазняют и не позволяют себя соблазнить.

Женщин, которые обвинялись в нарушении целомудрия, если отсутствует общественный обвинитель, по старой традиции должны были судить родственники. Так, Катон Старший выражает мнение, что человек имеет право безнаказанно убить жену, если застанет ее, когда и изменяет ему, женщина же не может даже посметь ​​коснуться неверного мужа. Другие тексты говорят о праве отца, но не мужа, убить прелюбодейку и ее любовника в своем доме или доме зятя, человек же имел право убить любовника жены, но только если он был актером или вольноотпущенником, и сразу расстаться с женой.

По указанию императора Веспасиана Сенат постановил, что женщины, которые вступили в связь с рабами, должны считаться рабынями. Несовершеннолетняя невеста (до 12 лет), «отведенную в дом» будущего мужа, по закону не отвечала за прелюбодеяние, сделанный до наступления прав жены. Лишь после рескрипта Септимия Север и Каракаллы ответственность за прелюбодеяние распространилась на невест, «так как не разрешается оскорблять ни какой бы то ни было брак, ни надежду на брак».

По закону Августа все сексуальные отношения с замужними вне брака (даже если пара была помолвлена) и конкубинат нарушали закон наказывались ссылкой на остров, если приходилось измена и инцест (отношения между родственниками, не разрешенные законом), то лат. Deportatio — пожизненное высылке, также отбиралось имущество и гражданские права. Однако, при этом совместное проживание без доказательств сексуальных отношений не наказывалось. Измена мужчин с проститутками, актрисами и другими порочными женщинами (лат. Probnosae) юридически не наказывалась.

Такие обычаи осуждали, например, стоики (Музон Руф (лат. Musonius Rufus), I век н. э.), которые разоблачали измену независимо от того, кто ее сделал, и выступали против такой двойной морали римлян. Однако традиционно большинство женщин все же воспринимало поведение мужчин как должное, считая, что мужчины имеют большую сексуальную свободу.

Мораль и брак

Цицерон в одном из писем писал, что считает жизнь холостых прекрасным на свете, а греческий философ II века Секунд (лат. Secundus) на свой ​​же вопрос, что такое женщина, отвечал, что это «порча мужчины, ненасытная животное, оплот уничтожения, гибельная гадюка». По мнению ученых, большинство женщин все же были порядочными. Возможно, в глазах критиков жизнь женщины, чья роль отличалась от традиционной, ограниченной домом и детьми, казалась уже скандальной. Все же образы и истории женщин в произведениях римских писателей не выдуманы, и некоторые женщины своей разврат частично создали атмосферу интриг и беспокойства в обществе.

Римскими поэтами и писателями также хвастался идеал толерантной женщины, не «мешала» любовным приключениям мужчины. Выдающийся римский юрист Ульпиан Домиции считал неправильным, что человек имеет право требовать от жены моральных добродетелей, которым сам не отвечает. Так, идеалом мужественности считалось самообладание, в действительности же насилие было частым в семье.

Надписи на гробницах и саркофагах сообщают о женах, которые имели одного человека, или о женщинах, которые оставались вдовами, не выходили замуж во второй раз, сохраняя верность своему первому мужу. Верность была качеством, которое особенно прославляют надписи. От жен также ожидалось, что они будут вести домашнее хозяйство и выполнять традиционные женские обязанности, быть для мужа всегда на месте.

Во время принципата идея об ограничении женских инстинктов изменилась представлением о возможности воспитания жены. Брак, таким образом, стал выполнять и педагогическую функцию, поэтому также ценилась жена, которая не только подчинялась мужу, но и была способна принять другую «форму», то есть измениться.

Римский брак в культуре

Божества, покровители брака:

• Конкордия — богиня согласия и покровительница супружеской мира.
• Юнона — богиня брака, семьи и материнства. Священным именем Юноны на свадьбах было Цинксия (лат. Cinxia), так как сначала те, кто заключили брак были лат. Cinguli — «опоясанные». Другое прозвище Юноны — УНКС (лат. Unxia) напоминает о том, что порог дома должен быть смазан, чтобы предотвратить проникновение злых сил, Афференда (лат. Dea Afferenda) следила за приданым. Боги Юга лат. Dea Iuga и Югатин лат. Deus Jugatinus ) — также имена Юноны, которая скрепляла браки.
• Бог Домидука (лат. Domiducus или лат. Interducus) приводил невесту к супружеской дома, Домиции помогал ей решиться войти в этот дом, Мантурна склоняла ее остаться там жить.
• Церера — следила за правами замужних женщин.

• Гименей — в греческой мифологии божество брака, также олицетворение свадебных песен, который также почитался в Древнем Риме. Так, сохранилась фреска из Помпей, изображающая Гименея стройным нагим юношей в шафранно плаще, с факелом в одной и венком в другой руке.
• Пикун и Пилумн (лат. Pilumnus et Picumnus) — в римской мифологии братья, боги брака и рождения.

В искусстве:

• Сохранились немногочисленные фрагменты фресок с изображением dextrarum junctio в римских колумбариях.
• римские фрески, украшавшие дома, например, в Риме — античная фреска «Свадьба Альдобрандини» (Ватиканская библиотека), некоторые ученые считают фрески с виллы Мистерий в Помпеях, также изображением свадебных обрядов. Значительно больше сохранилось фресок по греческому образцу на тему свадьбы богов, например, свадебная процессия Посейдона и Амфитриты (Помпеи), свадьба Геры и Зевса.
• римские саркофаги, мраморные с изображением свадебных ритуалов, например, свадебного шествия, или где изображены жених и невеста, соединяющих правые руки, при этом в левой руке жених держит свиток (брачный договор). Часто за парой изображена дружка невесты (иногда с чертами богини — покровительницы брака Юноны), которая соединяет руки супругов. Произведений искусства, посвященных другим свадебным ритуалам римской свадьбы не сохранилось.

В литературе:

• Сохранилась «Свадебная песня» (ст 62) Катулла, написанная вроде греческих эпиталам, что представляет собой попеременное пение юношей и девушек перед наступлением брачной ночи. Стихотворение 61 посвященный свадьбе Юнии Аурункулеи и Манлио Торквато (лат. Junia Aurunculeia, Manlius Torquatus), в котором можно найти подтверждение известных древнеримских традиций вступления в брак: выбор даты свадьбы, наряд невесты, обряд похищения, проводы в дом мужа.
• Одними из тем эпиграмм римского поэта Марциала были любовь, брак и разврат.
• В своих комедиях Плавт демонстрирует представления римлян об идеальной женщине и о ее залежноне становищеи в семье, рисует портреты честных и верных жен. Молодые женщины выступают носителями взглядов на брак как на союз, который не зависит от имущественных условий: «Не за деньги отдавал ты нас, за человека же …».
• В VI сатире Ювенал описывает слабости и пороки современных ему женщин. Ювенал выступает против брака, описывая женщин-блудниц, «прелестниц пьяных», спальни, «полные ругательств» Рим, где господствуют «все преступления и всякая разврат».
• Апулей в «Метаморфозы, или Золотой осел» описывает подготовку к свадьбе.

Кроме рода глубокая римская древность знала еще семью. Институт familia Romana был в республиканскую и императорскую эпохи основной социальной ячейкой, тесно связанной с развивавшейся и утверждавшейся частной собственностью, и потому находился под пристальным вниманием римских юристов. Благодаря их свидетельствам современные ученые получили в свое распоряжение богатый материал. Историки права подробно описали структуру и функции римской фамилии.

Первым из специалистов по истории Рима восстановил из обломков рассказов античных авторов и юридических памятников римскую фамилию как патриархальную семью Т. Моммзен. Но он рассматривал ее в качестве элемента государственной эпохи и на самых ранних ступенях истории видел в семейных общинах зачатки государственного устройства. И. Марквардт очень подробно охарактеризовал в «Справочнике римских древностей» (где семье посвящен особый, 7-й том) структуру семьи и юридическое положение ее главы - pater familias, а также находившихся в его власти жены - in manu, детей - in patria potestate, рабов - in dominicia potestate.

В более новое время римская семья вызвала специальный интерес Р. Парибени. Но он сосредоточил свое внимание на нравственных устоях, выгодно отличающих ее, по его мнению, от семьи у других, в том числе индоевропейских народов. В изображении Р. Парибени familia Romana выглядит идеализированно как основа человеческих добродетелей. Одновременно с этой книгой писался многотомный труд К.У. Веструпа. Он занимает особое место в историографии проблемы. Его источниками являются не только античная традиция и юридические памятники, но и обширный материал по этнографии древних и современных первобытных народов. Однако этим значение труда Веструпа не ограничивается. Римская фамилия исследуется им многосторонне - как проявление общности культа, общности собственности и отцовской власти - patria potestas. Важно и то, что Веструп рассмотрел римскую фамилию исторически, в развитии, выявляя первоначальные древние ядра в более поздних юридических формулах, характеризовавших семью эпохи классического римского права.

Будучи ученым идеалистического мировоззрения, Веструп считает первичным, конституирующим фактором римской фамилии общность культа и сакральную солидарность поколений. Он выступает против идеи И. Бахофена о матриархате как об универсальной стадии развития человечества и против понимания матриархата как строя, в котором женщина занимала господствующее положение. Вместе с тем он признает наличие матрилинейной системы родства как следствие промискуитета, однако категорически относит эти явления к неиндоевропейским народам. Этот тезис, разумеется, принять нельзя, потому что он неоднократно опровергнут современными исследованиями, показавшими единство развития человеческого общества независимо от этнической принадлежности людей. Но конкретное изучение Веструпом римской семьи с отцовским правом заслуживает внимания. Прежде всего следует отметить его анализ семейной собственности в раннем римском праве, чему посвящен весь II том его монографии. Веструп высказывается Б пользу того, что первоначально существовала общая римская земля и куриальная или гентильная собственность на землю. Частная же земельная собственность появилась только при Сервии Туллии, а утвердилась ко времени законов XII таблиц. Развитие отношений собственности Веструп связывает с экономическими и географическими условиями, а носительницей этих отношений считает семью. Пользуясь сравнительным методом, он показывает, что у германских и славянских племен зерновое хозяйство и просторы полей обусловили длительное существование общей собственности на землю, в то время как отдельная семья оказывалась собственником урожая. В противоположность этому в южных странах (Греции и Италии) культивировалось виноградарство и разведение олив. Это требовало закрепления участков на длительное время за одними и теми же семьями. В этих условиях стало воплощаться право частной собственности индивидуальной семьи - domus.

Встречающийся у античных авторов термин heredium, т. е. ргаеdium parvulum, Веструп и считает обозначением наследуемой семейной собственности, тогда как земля, выделенная из ager отдельным семьям, вероятно, первоначально по истечении какого-то срока возвращалась в общину (курию или gens) для перераспределения. Веструп высказывает очень важное замечание: в противоположность pecunia, богатству семьи, произведенному личным трудом ее членов, т. е. имуществу, которым pater familias распоряжался свободно, heredium как базис семьи был первоначально неотчуждаемым патримонием. В раннем римском праве этот последний обычно фигурирует в термине ercto non cito. Исследователь не согласен с часто встречающимся пониманием этого выражения как «наследуемая, или наследственная собственность». Такой перевод зиждется на этимологии erctum<(h)erectum, связанной с heres (наследник) или, может быть, herus(?) (господин), что он считает неудовлетворительным. Citum

Веструп учитывает и другие попытки интерпретации упомянутого выражения. (H)erectum связывали не с heres, а с (h)ercisci и в таком случае также объясняли как «нечто деленное», или раздел (наследства). Глагол же ciere можно переводить, принимая во внимание словоупотребление Цицерона, не только словом «двигать», но и «требовать». Тогда erctum citum должно означать «требуемый раздел [наследства]», a erctum non citum - «не требуемый раздел [наследства]», или неразделенное имущество семьи. Эта формула, по мысли Веструпа, предполагает, что первоначально существовало неразделенное или нераздельное фамильное имущество. Такой вывод представляется нам вполне правомерным и очень важным.

Еще одно доказательство существования первичной нераздельной семейной собственности Веструп видит во фрагменте рукописи «Институций» Гая (III, 154). Эта рукопись датируется IV или началом V в. Стало быть, она древнее известного варианта «Институций» с Веронского палимпсеста. Но она и полнее его. В новом фрагменте имеются дополнительные сведения, касающиеся сообществ (societates), учитываемых римским правом. Там упоминается один древний вид сообщества, которое состояло из наследников (sui heredes) умершего главы семьи, обладавших общей собственностью (ercto non cito). Затем Веструп приводит еще один аргумент: в законах XII таблиц (V, 10) признается право возбуждать иск с требованием о разделе наследства (actio familiae erciscundae) после смерти отца семейства. Из этого закона действительно вытекает, что ранее такие иски не практиковались, т. е. наследство между сонаследниками не делилось. Наконец, исследователь обращает особое внимание на то место из Дигест (XXVIII, 2, 11), где говорится, что некогда сыновья дома (sui heredes) еще при жизни главы семьи были своего рода совладельцами фамильной собственности, так что после смерти последнего переход собственности из рук в руки не осуществлялся, а она как бы продолжала свое существование (continuatio dominii). Перемена заключалась лишь в том, что сын принимал на себя действительное руководство семейным имуществом, фамильной собственностью. Это наблюдение кажется нам очень существенным. Оно бросает свет на положение pater familias в глубокой древности, свидетельствует о том, что в давние времена он не мог деспотическим образом распоряжаться имуществом, характеризуемым термином familia. Слово это, как известно, многозначно. В самом деле, в Дигестах (L, 16, 195, § 1) говорится, что под ним понимаются и имущество (res), и люди (personae), как происходящие из того же дома (т. е. жена) и того же рода (т. е. дети, внуки), так и рабы. Согласно Павлу Диакону (Famili), само слово familia происходит от оскского famel, что соответствует латинскому servus (раб). Если даже зависимость слов обратная, она не зачеркивает принадлежности рабов семье. При сопоставлении данных о societates и об иске о разделе наследства можно сказать, что в ранний период деспотической власти pater familias над членами семьи еще не существовало. Подчеркнем, что этот тезис Веструпа имеет большое значение для характеристики ранней римской familia, а вместе с тем и всего общества.

Важное место в ряде работ, трактующих проблему римской фамилии, занимают не раз упоминавшиеся труды П. Де Франчиши, хотя этой проблеме специально они и не посвящены. Как уже говорилось выше, Де Франчиши не видит принципиальной разницы между большой и малой, индивидуальной семьей, поскольку в Риме обе они имеют аналогичную структуру и патриархальный характер. В этом пункте он возражает Ф. Де Мартино , который совершенно справедливо считает малую семью более поздним семейным видом, связанным с более интенсивным типом экономики. Де Франчиши обратил особое внимание на культ предков и празднество Паренталий. Поскольку, согласно Фесту, по юридическим нормам parens - не только отец, но и дед, и прадед, что получило живое подтверждение в надписи (CIL, IV, 1679) «habeas propitios deos tuos tres», исследователь пришел к выводу, что di parentes для римлян ограничивались тремя поколениями (отец, дед, прадед), хотя почитали и более далеких предков. Отсюда Де Франчиши сделал остроумное заключение о том, что критерий трех поколений должен был определять и группу ближайших родственников среди живых, т. е. familia, составлявшую группу агнатов. Заметим, что естественной границей familia действительно были 3-4 поколения и, вероятно, именно это «земное» обстоятельство и создало представление об особо близких отеческих богах из трех восходящих генераций. Но сам по себе факт почитания di parentes в составе отца, деда и прадеда, отмеченный Де Франчиши, существен. Важно и еще одно его наблюдение, а именно в римском религиозном календаре вслед за Паренталиями стоял день, посвященный Харистии, относящийся к культу мертвых, в котором, согласно Валерию Максиму (II, 1, 8), принимали участие только когнаты и свойственники. Отсюда ученый сделал закономерный вывод, что культ мертвых принимал во внимание когнатскую группу, так сказать «sobrino terms», т. е. включая шестую степень родства по боковой линии. Таким образом, Де Франчиши пришел к выводу, что агнатская группа из 3 поколений почитала di parentes, как и когнатская вплоть до 6-й степени. Иными словами, каждая из групп обладала определенными границами. Нам хотелось бы подчеркнуть важность этого вывода, потому что он позволяет вычленить две структурные единицы в римском обществе.

Попытка реконструировать раннюю римскую фамилию принадлежит Д. Лотце. Он не соглашается с Де Франчиши, не видящим разницы между индивидуальной и большой патриархальной семьей. Д. Лотце справедливо рассматривает раннюю familia Romana как патриархальную семью, охватывающую женатых сыновей и даже внуков с детьми и женами, подчиненных patria potestas единого господина. Однако Д. Лотце возражает против возможности понимать этот римский институт как домовую общину, в которой объединены равноправные родственники по боковой линии; т. е. как некий фратриархат. В этом пункте он полемизирует с Г. Броджини, который в своих рассуждениях основывается на упомянутом новом фрагменте «Институций» Гая (III, 154). Нельзя не согласиться с Лотце и в том, что сравнение римского консорция с ирландской fine, которое проводит Броджини, правомерно лишь в определенных пределах. В то время как у ирландцев в большой семье главой является один из братьев, в римском объединении братьев все они равны, и каждый из них, становясь pater familias, получает равную долю наследства. Таким образом, вывод Лотце, что римская большая семья, как правило, обходилась без родственников по боковой линии, заслуживает безусловного признания.

В последнее время появилась еще одна специальная работа, посвященная римской семье. Она принадлежит перу известного лингвиста Эмилио Перуцци . Труд Перуцци интересен прежде всего тем, что в нем рассматривается как раз начало царской эпохи. Автор исходит из того, что ономастическая система связана с социальной структурой, поэтому он изучает римские собственные имена. У известных по античной традиции римлян альбанского, т. е. латинского, происхождения он находит одно имя. Двучленные имена, по его мнению, принадлежат сабинам, так что Прокул Юлий или Меттий Фуфетий, люди альбанского рода, являются примером сабинского культурного влияния. Введение третьего имени, т. е. когномена, Перуцци объясняет ограниченным числом личных имен (praenomina) у древнейших римлян, приводившим к множеству тезок. Ради удобства и во избежание путаницы человеку и придали дополнительный обозначающий его элемент.. Такая интерпретация не кажется достаточной. Ведь когномен стал передаваться по наследству, т. е. закреплялся за ближайшими потомками. Известно, что в более позднее время когномен обозначал ветвь рода, или фамилию, в то время как для обозначения особо отличившегося человека использовался четвертый компонент имени, обычно в виде прилагательного. Но это личное прозвище уже детям не передавалось, оставаясь отличительной особенностью одного человека.

Т. Моммзен отмечал, что утвердившиеся за целым домом, т. е. за родственной ветвью, когномены теряются во тьме веков, но не могут относиться к самой глубокой древности. Он связывает этот институт с процессом колонизации, при котором часть рода выселялась и должна была получить особое обозначение. Древнейшими носителями когноменов исследователь называет патрициев - Корнелиев, с ответвлениями - Малугипенсы, Сципионы, Коссы, Суллы и т. д. Самые ранние когномены, таким образом, появляются в IV в. от основания Рима.

Закрепление когномена за последующими поколениями прямых родственников по нисходящей линии означало обособление всей этой родственной группы, т. е. фамилии. Поэтому появление наследуемых когноменов отражает важный факт в истории римского общества. Как видно из данных нарративных источников и из наблюдения Моммзена над фастами, когномены несвойственны царской эпохе. И это обстоятельство кажется нам очень существенным. Оно проливает свет на положение familia внутри gens: она роду еще не противопоставлена, хотя уже и обозначилась как важная его ячейка. Все сказанное позволяет считать появление когноменов не столько фактом, указывающим на численный рост римского населения, как можно вывести из упомянутого замечания Э. Перуцци, сколько показателем социально-политического развития Рима.

Далее, изучая римские имена, Э. Перуцци выдвинул тезис о том, что nomen в раннюю эпоху был связан с familia, а не с gens, и указывал на принадлежность к семье, а не к роду. Вообще, по его мнению, римская ономастика, в которой проглядывает определенная социальная структура, развивалась в направлении, прямо противоположном тому, которое предполагается для общества. Исходя из такого утверждения, можно заключить, что familia предшествовала роду, с чем согласиться нельзя.

Итак, в науке сделано много для реконструкции римской фамилии в раннюю эпоху, включая и царский период. Но единство мнений даже по таким кардинальным вопросам, как характер ее - малая или большая, если большая, то типа фратриархата или во главе с pater, старшим родственником по прямой линии, - еще не достигнуто. К тому же в большинстве трудов, исключая Э. Перуцци, специально фамилия на уровне начала царского Рима не рассмотрена. Между тем наши источники содержат материал, позволяющий остановиться именно на времени первых царей. И важно сопоставить эти данные с тем, что можно почерпнуть из более поздних юридических источников.

Сначала следует остановиться на личном, так сказать, составе семьи (personae). Об этом сообщают Дигесты (50, 16, 195, § 1) со ссылкой на законы XII таблиц. Последнее обстоятельство имеет существенное значение, потому что тем самым восстанавливается характер семьи раннереспубликанского времени. В § 2 перечисляются члены семьи proprio iure. Их много (plures), все они находятся под властью одного главы семьи либо по природе, либо на основании права. Во главе семьи - pater familias, входят в нее - mater familias, их сыновья с детьми, т. е. внуками и внучками, и дочери. Это перечисление кончается словом «deinceps», значит, ряд может быть продолжен и дальше, по крайней мере вплоть до правнуков. Причем дети и внуки могут быть и усыновленные. Это следует из Веронских схолий к «Энеиде» Вергилия (I, 237): «Родитель (genitor) - лучше, чем отец (pater), потому что отцом [человек] становится и по адоптации, а родителем является не иначе, как тот, кто порождает». В Дигестах (50, 16, 51) указывается, что под словом «parens» понимаются не только отец (pater), но и дед с бабкой, и прадед с прабабкой, и все следующие по восходящей линии. На этом положении зиждется и определение Феста, которое он дает слову «parens»: «В обыденной жизни так называются отец или мать, но юристы считают, что этим именем называются и дед с прадедом, и бабка с прабабкой». Несомненно, эти тексты, дающие представление о явлениях и понятиях, возникших в глубочайшей древности, свидетельствуют о многоколенности и обширности римской фамилии.

Важной частью традиции о первоначальном Риме являются царские законы. Как нами уже отмечалось, теперь на смену полному отрицанию их историчности гиперкритиками в науке утверждается отношение к ним как к достоверным в своей основе, по крайней мере как к восходящим к подлинным установлениям

царей. Разделяя такую точку зрения, необходимо остановиться на этом пласте древнейших свидетельств о деятельности первых правителей в Риме.Значительная часть Ромуловых законов касается семейных дел. Уже сам этот факт говорит о значимости фамилии в обществе. У Феста (plorare) в довольно-таки испорченном тексте значится, что один из законов Ромула и Тация касался наказания молодухи. В законе говорится о наказании по всей видимости за нарушение семейных норм, потому что виновная приносится в жертву отчим богам (dus parentum).Так как этот закон упоминается Фестом как бы в тематической подборке, т е наряду с установлением, приписываемом Сервию Туллию, о посвящении тем же богам сына или внука (puer), оскорбившего отца так, что он заплакал, можно думать, что и прегрешение невестки было аналогичным. Приведенный закон явно свидетельствует в пользу того, что семья была патриархальной с подчинением младших старшим.Но этого мало. Поскольку Фест употребляет слово «nurus», что означает и жену сына, и жену внука или правнука в равной степени (Dig. L, 16, 50), текст служит дополнительным аргументом в пользу большесемейного характера римской familia Косвенно на многочисленность членов семьи Тация, указывает участие его домочадцев, правда, вместе с родичами в разбойничьем нападении на лавинийских послов (Plut, R , XXIII).

Позволительно в интересующей нас связи привлечь также данные традиции о Нуме. Он был четвертым сыном у отца и, женившись на Татии, оставался в доме своего престарелого родителя (Plut., N., 3). По одной из версий, переданной Дионисием (II, 76) и Плутархом (N., 21, 1-3), у Нумы от двух браков были дочь Помпилия и четверо сыновей - Помпон, Пин, Кальп и Мамерк. Таким образом, семья была многодетной, и никаких намеков на то, что уже при Нуме она распалась на малые, нет. Можно думать, что распад этот произошел значительно позже, спустя несколько поколений. Ведь и республиканское время знало примеры больших патриархальных семей с неразделенной собственностью и общим хозяйством. Во II в., до н. э. это, видимо, было уже редкостью, потому что об одном и том же случае, а именно о семье Элиев, упоминают два автора. Правда, оба они приводят эту семью как достойный подражания пример родственной дружбы, в которой не было раздоров из-за наследства. Тем не менее факты, переданные и Плутархом (Aem. Paul., V), и Валерием Максимом (IV, 4, 8), свидетельствуют о том, что Элии, которых было 16 человек, жили все вместе в одном тесном домике со своим многочисленным потомством, совместно владели небольшим поместьем в Вейентской области, имели одно почетное место на представлениях в Большом цирке и во Фламиниевом. Известно, что за одним из этих Элиев была замужем дочь Эмилия Павла, двукратного консула и дважды триумфатора, не стыдясь, по замечанию Плутарха, бедности своего мужа.

Аналогию такой большой семье, включающей в себя 16 глав малых семей, нашел Ламберт в ирландской fine. Этот организм заключал в себе 4 группы родственников, т. е. 4 поколения, начиная от некоего главы семьи, его отца, его деда и прадеда. Fine владела определенной величины участком земли - baile. Каждая из четырех групп,составлявших fine, распоряжалась 1/4 baile, которая называлась tate (около 16 или 32 га в зависимости от качества и расположения земли), а также 1/4 частью дома. Каждая четверть дома, в свою очередь, делилась на 4 части в соответствии с четырьмя поколениями составлявших ее потомков. Таким образом, под общей крышей и вокруг одного очага собиралось 16 семей. Ламберт вслед за Юбером переводит слово fine французскими словами famille и maison, поскольку fine занимала одно большое укрепленное каменной оградой жилище (treb), являющееся приютом и средоточием 16 menage, т. е. хозяйств. Значит, Ламберт понимает fine как большую семью, в которой, однако, уже кристаллизуются меньшие семьи, обрабатывающие каждая свой участок tate. Иными словами, ирландский вариант представляет собой, скорее, группу близкородственных семей с выделением земельных владений в пользование входящих в нее меньших семей, или большую патриархальную семью уже без полного производственного единства, т. е. начало патронимии.

Что же касается римских Элиев, то они были лишь одним из фрагментов рода, лишь одной его ветвью, потому что один член этой семьи, как раз женившийся на дочери Эмилия Павла, был Элий Туберон. Он носил особый когномен, в то время как в Риме жили Элии Петы, Ламии и др. Самыми знатными были Петы, потому что именно они, согласно Фастам, занимали в IV - начале II в. до н. э. консульскую должность (в 337, 286, 201, 198 гг. до н. э.). Что касается ветви Туберонов, то она хоть и считалась уважаемой, но жила бедно и высших магистратур не достигала. В отличие от ирландцев, Элии пережиточно сохраняли даже во II в. до н. э. тип классической большесемейной общины с общностью производства и потребления, т. е. отражали более архаическую ее ступень. И их пример с еще большим правом, чем ирландский, может быть использован для реконструкции социального строя древнейшего Рима. Таким образом, большесемейный быт Элиев может быть проецирован в начало царской эпохи.

Кроме закона о наказании невестки, о чем речь шла выше, традиция относит к Ромулу еще три закона. Один из них устанавливает брак типа confarreatio и положение жены как хозяйки дома и наследницы мужа наряду с детьми. Согласно этому же закону прегрешившую жену судит муж совместно с родичами. В качестве преступлений, которые карались смертью, наши источники называют питье вина, что влечет потерю добродетели (Dionys., II, 25; Plin., N. Н., XIV, 3, 89; Serv. Aen., I, 737). Confarreatio, судя по применению ячменя в этом виде заключения брака, - очень древняя норма. Интересно, что Гай (I, 112), описывая такой обряд бракосочетания, упоминает десятерых свидетелей. По остроумному предположению Дж. Франчози , это были по пять свидетелей от каждого из двух экзогамных родов, откуда происходят брачующиеся. Примечательно, что в этом древнейшем браке жена определяется наследницей. Если в поздней редакции юридического памятника достоинство жены несколько преувеличено, все-таки она не выглядит домашней рабыней, а муж не кажется полновластным деспотом. Судьбу безнравственной жены решает не один муж, но вместе с членами рода. Это дает дополнительное основание полагать, что семья была и осознавалась именно как ячейка рода.

По второму закону, переданному Плутархом (R., XXII), Ромул запретил жене оставлять своего мужа и одновременно запретил продавать жену под страхом принесения поступившего таким образом мужа в жертву подземным богам. Этот закон позволяет считать, что семья в обществе четко обозначена и царь стремится укрепить ее, в частности, лишая женщину свободы распоряжения своей судьбой. Но и права мужа на нее, как и в предыдущем случае, не безграничны. Превышение власти над женой карается смертью.

По третьему закону, о котором упоминалось в другой связи, ограничивалось убийство детей, доживших до 3-х лет, кроме явных уродцев, что удостоверялось опять-таки свидетельством пятерых, на сей раз соседей (Dionys., II, 15). Это обусловливалось не только возросшим уровнем производительных сил, о чем мы говорили, но и свидетельствовало о контроле за развитием семьи со стороны правителя формирующейся римской общины. Значит, и это установление подтверждает отсутствие неограниченной patria potestas. Упоминание в законе соседей тоже знаменательно, поскольку показывает значение семьи не только в рамках родовой общины, но и в поселении соседского типа.

Таким образом, Ромуловы законы, т. е. восходящие к аутентичным установлениям тексты, а не только аналогии дают возможность представить римскую фамилию второй половины VIII в. до н. э. не как индивидуальную семью, а как большую, многоколенную патриархальную домовую общину, или семью с отнюдь не столь неограниченной властью pater familias, как впоследствии. И этому не противоречат археологические материалы, т. е. следы хижин того времени на Палатине. Пусть это - небольшие жилища, примерно в 30 кв.м, но они расположены поблизости друг от друга. К тому же условия местности не позволяли строить обширные дома. Этнографические данные тоже говорят о том, что вся большая семья далеко не всегда живет под одной крышей .

Рассмотрим теперь законы Нумы, касающиеся familia. Их насчитывается четыре.

Дионисий (II, 27) сообщает об эмансипации сына после троекратной его продажи отцом ex arcaiV, т. е. с незапамятных времен. Эта норма была потом зафиксирована в законах XII таблиц (IV, 2). В том же тексте Дионисия говорится, что Нума издал закон, запрещавший продажу женатого сына. Аналогичный закон приписан Нуме и Плутархом (N., XVII). Рим первых царей уже знал рабство. Общество уже было отягощено имущественным неравенством, поэтому продажа жены, о чем мы уже упоминали ранее, или сына не представляется невероятной. Но троекратная продажа сына предполагает более глубокие различия в экономическом отношении среди римлян, чем это мыслимо в начале царского времени, поэтому «незапамятные времена» не обязательно должны относиться к концу VIII-началу VII в. до н. э. Однако упоминание этой меры, вероятно, не случайно наряду с законами второго царя. Все перечисленные здесь установления, как кажется, говорят не об органичении власти pater familias, а об отсутствии у него еще неограниченной власти.

С именем Нумы связывается еще один закон, о котором рассказывает Павел Диакон под словом «Pelices». В нем запрещалось наложнице прикасаться к алтарю Юноны. За несоблюдение запрета нарушительница должна была принести в жертву богине овечку. Эпитоматор объясняет, что pelices назывались собственно те, кто выходил замуж за женатого мужчину. Это любопытное свидетельство, позволяющее говорить о фактическом многоженстве, т. е. пережитке группового брака в правление первых царей. Воспоминание о такого рода брачных отношениях у римлян содержится у Плутарха в Сопоставлении Ликурга и Нумы (III). Писатель говорит там, что «хотя общность (koinwnia) жен и детей разумно и на благо государству изгнала чувство ревности» и в Риме, и в Спарте, все же эти законодатели по-разному решали вопрос об отношении мужа с женой. В Спарте допускалось практически многомужество, в Риме же муж мог уступать свою жену ради рождения детей другим мужчинам, но выдавая ее замуж, а не оставляя в своем доме. В сравнении с законом Ромула, запрещавшим жене покидать своего супруга, можно вывести такое заключение: пережитки групповых брачных отношений еще существовали, но оба правителя пытались ограничить их действие, укрепляя тем самым патриархальную семью.

Такое представление о семейной ситуации в Риме в ту далекую пору до известной степени может быть подтверждено свидетельством Авла Геллия (XXIII, 1, 9), почти дословно повторенным Макробием (Sat., I, 6, 19). Геллий, ссылаясь на Катона, сообщает, что издревле в Риме существовал обычай, по которому сенаторы брали с собой на заседания сыновей отроческого возраста (praetextati filii). О сенатских дебатах до вынесения постановления рассказывать никому не полагалось. Однако мать отрока Папирия выведала у него, что на заседании обсуждается вопрос о том, что для государства полезнее, чтобы один имел двух жен или чтобы одна была женой двоих. Узнав об этом, любопытная женщина тотчас сделала эту сенатскую тайну достоянием всех матрон. Матроны особенно ужаснулись от перспективы стать женами сразу двух мужчин и отправились с мольбами в курию. Сын Папирия получил после этого прозвище Претекстата, а детей перестали допускать с отцами в сенат.

Ссылка на Катона устанавливает terminus ante quern и позволяет датировать сенагские дебаты эпохой Ранней республики. Но примечателен сам предмет обсуждений. Значит, даже в то время, которое известно как время расцвета большой моногамной семьи с всевластием отца, в принципе допускалась возможность как полигамии, так и полиандрии, не нашедшая, правда, законодательного подтверждения. Тем более подобные явления возможны и для раннецарской эпохи.

Источники позволяют полагать существование пережитков и других примитивных форм семейно-брачных отношений. Они привлекли к себе внимание современных исследователей. Эрика Магер-Пирнат выявила в саге о Горациях и Куриациях очень древнюю версию, которую не принял во внимание Ливий, говоривший о Горации только как о сестре римских героев и как о невесте одного из альбанцев. У Дионисия отмечено, что Горации и Куриации были родственниками, потому что их матери были сестрами. У Зонары и у Колумеллы, независимо от Дионисия, говорится только о родстве участников турнира. Мотив родства, по справедливому мнению исследовательницы, отражает очень древний пласт первобытных отношений у латинян. Материал, свидетельствующий о бытовавших в раннем Лациуме браках между близкими родственниками, подробно собран и проанализирован Дж. Франчози . Остатки явлений, свойственных глубокой первобытности, исследователь не без основания видит в легенде, зафиксированной псевдо-Плутархом (N., 22), о некоей Валерии из Тускула, охваченной нечестивой страстью к собственному отцу, в сообщениях Дионисия и Плутарха об Амулии и Рее-Сильвии. К другому, тоже очень древнему слою брачных норм относится помолвка Лавинии с Турном, который приходился, по наиболее распространенной версии, племянником Амате, супруге Латина (значит, Лавиния и Турн были кузенами по материнской линии); помолвка Горации с Куриацием и брак дочерей Сервия Туллия с сыновьями сестры его жены Тарквинии, дочери Тарквиния Приска. Все эти случаи говорят о брачных союзах между кузенами с материнской стороны и правомерно расцениваются Франчози как следы отношений, бытовавших до создания экзогамных брачных классов, в то время как эпизод похищения сабинянок свидетельствует об обычае обмена невестами, т. е. включается в известную этнографам картину дуальных экзогамных систем.

Как видно из приведенных данных традиции, рассматриваемому периоду свойственны такие пережитки раннеродового общества, как оценка матрилинейного родства в качестве особо близкого и значимого. Об этом можно судить по реакции Аматы на отказ Турну выдать за него Лавинию (Амата с горя сошла с ума), по предпочтительности в семье Сервия Туллия браков царских дочерей с их двоюродными братьями с материнской стороны, а также по отмеченному уже факту мести за обесчещенную Лукрецию со стороны ее брата, а не мужа.

Следы подобных представлений встречаются в Риме и в более позднее время. Примером их может служить история Цецилии, жены Метелла, рассказанная Валерием Максимом (I, 5, 4). Именно она, а не ее сестра, по древнему обычаю (more prisco), вопрошала богов о знамении относительно замужества для дочери последней, т. е. для своей племянницы. Цецилия была настолько озабочена судьбой девушки, вошедшей в брачный возраст, что сказала о готовности уступить ей собственного мужа. Слова, продиктованные нежной любовью к сестриной дочери, оказались не напрасными. Вскоре, как только Цецилия умерла, Метелл женился на ее племяннице.

Другим убедительным примером являются Матралии. Они празднуются в честь Матер Матуты, отождествленной с Ино-Левкотеей (Ov., F., VI, 479-506; Plut. Cam., V). В ритуале празднества исполняется обряд, по которому женщины обнимают детей своих сестер вместо своих собственных (Plut., Cam., V; Qu est Rom, 17). У Овидия (F., VI, 559-562) это объясняется тем, что Ино оказалась полезнее Вакху, т. е. своему племяннику по сестре Семеле, чем своим детям. Особо тесная связь тетки по матери с племянниками - рудимент той фазы общественного развития, когда даже патриархальный род и большая семья еще не оформились и действовали групповые браки.

В республиканское время род, пусть в трансформированном виде, был экзогамным, что позволяет проецировать брачный запрет внутри gens в глубь царской эпохи. Вместе с тем мы знаем, что поздние юридические памятники декларировали запрет на браки до 7-й когнатской степени. Следовательно, если родственники за 7-й степенью не выпадали из рода, он фактически не был полностью экзогамным. Пережитки группового брака, о которых мы упоминали выше, позволяют полагать, что граница брачных отношений, т. е. 6-7-я степень родственной близости, вполне могла быть определена именно в первоначальном Риме, В условиях существования пережитков более примитивных форм она была явлением социального прогресса.

Из уже рассмотренного нами «Сопоставления» Нумы и Ликурга у Плутарха выявляется еще одно установление Нумы относительно. семьи. Римский царь, в отличие от спартанского законодателя, предоставлял родителям свободу воспитывать детей, как кому вздумается. Отец мог по своему усмотрению направить сына на занятия земледельца, медика, флейтиста и т. д. Плутарх осуждает такой порядок, считая его основой непрочности. Однако сквозь морализирования Плутарха просвечивает определенная черта, свойственная римской семье начала правления царей: она самостоятельнее, чем спартанская в рамках более широких социальных общностей, прежде всего в рамках рода.

Бросает свет на состояние фамилии в Риме при Нуме еще один» числившийся за этим царем закон. Согласно комментатору Вергилия Сервию (Ecl., 4, 43), в законах Нумы предусматривалось наказание за непредумышленное убийство. Оно состояло в том, что виновный должен был дать в народном собрании барана за убитого человека его агнатам. Это сообщение интересно с различных точек зрения. Оно показывает прогресс Рима того времени в разных аспектах его бытия - ограничения кровной мести, которая была еще в ходу при Ромуле, как это видно из эпизода раздора Тита Тация с жителями Лавиния, а также развития юридической мысли, т. е. выделения непредумышленного убийства. Вместе с тем комментарий Сервия примечателен и упоминанием агнатов. Сам по себе термин, как это обнаруживается при чтении юридических текстов законов XII таблиц, «Институций» Гая или текстов, помещенных в «Дигестах», всегда сопровождает отношения, складывающиеся внутри семьи либо между близкородственными семьями, и употребляется в связи с наследованием семейного имущества. В данном случае речь идет о возмещении, точнее о пене за убийство, которая поступила не в род, а в семью, что свидетельствует о росте ее удельного веса.

Итак, несмотря на отрывочность и беглость сообщений античных авторов, можно все-таки составить довольно целостное представление о римской фамилии в начале царской эпохи, подкрепляемое этнографическими и историческими аналогиями.

Семья исследуемого времени была большой домовой общиной, входившей составной частью в родовую общину, gens, т. е. была общиной низшего порядка, включавшейся в гентильную общину более высокого порядка. Основой как фамилии, так и gens были коллективное владение или собственность на главное средство производства, землю, при том, что семья получала земельный участок от gens. Цементирующим элементом обеих общностей был совместный труд, в gens прежде всего воинский, а в семье - производительный. Совместным в семье было и потребление. Римская фамилия существовала, вероятно, и в форме консорция братьев с их потомками, но преимущественно в качестве того семейного типа,какой получил в науке наименование отцовской семьи . Эта большая-семья состояла из нескольких, 3-4 поколений прямых родственников по нисходящей линии во главе с отцом, или дедом, либо прадедом. Абсолютного всевластия отца в ней еще нет, что соответствует господству коллективной и слабому развитию частной земельной собственности. Но значение главы семьи уже подчеркивается в установлениях первых царей. Такая семья содержит в себе серию ближайших агнатов, сына, внука, в то время как большая семья, возглавляемая родным братом данного pater familias, входит в ту же агнатскую группу, но уже на правах, так сказать, агнатов второй категории.

Для характеристики ранней римской фамилии надо уточнить ее отношение к агнатской группе. Судя по «Институциям» Гая (I, 156; III, 10), можно сказать, что агнатская группа состояла из главы семьи с его женой, его сыновьями и внуками с их женами, которые жили единой большой отцовской семьей, а после смерти главы - отдельными большими отцовскими семьями, возглавляемыми родными братьями. При смерти кого-либо из них его имущество переходило к его прямым наследникам, а за неимением их - к оставшимся в живых братьям.

Значит, агнатская группа включала в себя первоначально многоколенную большую отцовскую семью. Она охватывала патронимию позднее, когда патронимическое объединение стало включать в себя малые, индивидуальные семьи, образовавшиеся при делении большой фамилии. Но такого положения в начале царского времени с множеством пережитков самых примитивных социальных форм сложиться не могло.

Аналогичная агнатская группа, ведшая происхождение от второго главы семьи, родного брата первого, возглавлявшаяся после смерти второго его сыновьями, т. е. двоюродными братьями сыновей первого, составляла с первой группой, пользуясь современной терминологией, патронимию. Подобные этим агнатские группы, происходившие от двоюродных братьев первого и второго глав семей, входили в состав того же самого рода.

Агнатские гетерогенные группы образуют гетерогенную общину. В вертикальном направлении род, gens, в принципе безграничен, но в горизонтальном он не превышал в идеале 7-й степени родства. Это положение обусловливалось двумя обстоятельствами: 1) эмпирически люди постигли, что браки внутри шести степеней кровной близости отрицательно сказывались на потомстве, так что эта группа родственников была выделена в качестве экзогамной и вместе с тем в качестве костяка существующего в определенный момент рода; 2) экономические условия диктовали необходимость роду, обозначаемому словом gens и представляющему собой гетерогенную общину, ограничивать число входивших в нее больших семей ради гарантированности их существования.

Термины gentiles и cognati не идентичны. В число gentiles входили cognati по отцу как по прямой, так и по боковой-линии, а сверх того - их жены. В составе же cognati по отцу были все его потомки, включая дочерей и внучек по прямой линии, а также его кровные родственники, включая теток и племянниц по боковой. Принадлежность к gentiles основывалась только на отношениях к главам больших отцовских семей, составляющих род, а принадлежность к cognati - на отношениях родства как по отцовской, так и по материнской линии. Gentiles - члены общинной организации, a cognati - родственной.

Этнический состав римских gentes при первых царях, как мы проследили, не был однороден. Основную их массу составляли латинские и сабинские роды. Но часть их имела лигуро-сикульское, а также иллирийское происхождение. Возможно незначительное вкрапление в них греческих ахейских и отдельных этрусских элементов. Этническая пестрота gentes, которая вытекает из данных традиции, не позволяет, как кажется, считать древнейший Рим ни альбанской, ни сабинской, ни тем более этрусской колонией. Римские холмы с их сложным населением, нижний слой которого составляли лигуро-сикулы, испытали на себе прибой нескольких колонизационных волн,наиболее значительные из которых притекали со стороны латинских и сабинских районов. Но эти пришельцы, видимо, локализовались в разных местах будущего Рима. Таким образом, можно думать, что римский синойкизм был синойкизмом латинской и сабинской колоний, возникших не на пустом месте и адсорбировавших предшествующее население. Если иметь в виду латинский характер аборигинов, а также победу латинского языка в формирующейся римской общине, следует заключить, что латинский элемент был в Риме первых царей численно преобладающим.

Важной чертой социального развития Рима начала царской эпохи было то, что gentes представляли собой жизнедеятельные организмы, состоявшие из больших отцовских семей. Но семья в это время была четко функционирующей единицей не только в рамках gentes, но и в рамках поселений, в которых группировались как родственники, так и соседи.

Римская семья была не менее сложным организмом, . Рим знал целых три формы брака , каждая из которых отличалась рядом юридических особенностей, и крайне простой развод. Иногда, чтобы расстаться, достаточно было письма, в котором муж сообщал жене о желании расторгнуть их отношения. Все члены семейства беспрекословно подчинялись отцу. глава фамилии имел право осуществлять телесные наказания, иногда оканчивавшиеся смертью провинившегося. Он же мог выгнать на улицу нежеланных детей, обвинив их, например, в уродстве. Супруга не имела права голоса и перед лицом закона не могла оспаривать решения мужа.

На современный взгляд, семьи в древнем Риме были велики. В них входили родственники по боковым линиям до шестого колена. Глава фамилии был единоличным хозяином имени и главным жрецом родового культа. его власть над домочадцами не ограничивалась никакими законами. Обязанность же состояла в сохранении наследства и воспроизводстве семьи. если детей от законных браков не было, римлянин прибегал к усыновлению, с тем чтобы имя рода и его имущество не канули в Лету. Кровь не играла определяющей роли даже в семейных отношениях. Приемный ребенок становился равен кровному. В этом смысле Рим «усыновлял» покоренные народы, как отдельный римлянин мог усыновить чужого человека и наделить его правами наследника.

Типичная римская семья собирала под одной крышей три поколения потомков одного отца с женами и детьми, а также рабов и вольноотпущенников, сохранявших имя семьи хозяина. В среде аристократов женатые сыновья покидали дом отца, поскольку средства позволяли им жить отдельно. Однако все их имущество считалось собственностью отца и переходило к ним только после его смерти.

Брак в древнем Риме

Браки в Риме заключались сравнительно рано. Девушкам начинали подыскивать женихов с 12 лет, после 16 они уже считались перестарками. Юноши первый раз женились около 18 лет. Поскольку роды часто приводили к смерти женщин, то в среднем римлянин женился два-три раза. Свадебный обряд зависел от имущественных возможностей семьи. , а зачастую и бедняки не вступали в юридически оформленный брак, довольствуясь устным договором. Через год совместной жизни женщина по обычаю входила в семью мужа. Богачи предпочитали торжественный ритуал с принесением жертвы в присутствии десяти свидетелей. Это был патрицианский брак, почти исчезнувший к началу империи. Чаще встречалась «покупка» жены, когда будущий муж в присутствии пяти свидетелей вручал тестю выкуп за невесту. Со времен империи восторжествовала универсальная форма свадебного обряда, которому предшествовала помолвка в доме отца невесты. В день брако-сочетания приносилась жертва, над которой молодые произносили трогательную формулу: «Где ты, Кай, там и я, Кайя», - и соединяли руки.

Детская, как и женская, смертность была очень высока. Из новорожденных выживала примерно треть . Из этого числа только каждый второй дотягивал до 20 лет. Подчас, несмотря на все старания главы фамилии обзавестись наследниками, семья оказывалась бездетной. Поэтому римляне пускались на хитрости, которые в позднейшие эпохи назвали бы аморальными. Иногда они обменивались женами : по дружбе или за деньги уступали плодовитую супругу в другую семью. Порой женились на уже беременных женщинах, чтобы точно получить потомка. Каждый родившийся ребенок не считался автоматически членом семьи, а становился им только после получения имени: мальчики - на восьмой день, а девочки на девятый. Таким образом, наименование - перенесение на человека имени и связанной с ним совокупности социальных и имущественных прав выступало как событие крайне важное. Оно определяло будущий статус гражданина.