Сонник юнга - толкование снов с поиском. Теория сновидений юнга

Карл Густав Юнг (1875 - 1961) - швейцарский психиатр, основоположник одного из направлений глубинной психологии - аналитической психологии.

В своих трудах Юнг охватил широкий спектр философско-психологической проблематики: от традиционных для психоанализа вопросов терапии нервно-психических расстройств до глобальных проблем существования человека в обществе, которые рассматривались им сквозь призму собственных представлений об индивидуальной и коллективной психике и учения об архетипах.

Карл Юнг не разделял концепцию Зигмунда Фрейда, обрисованную в трактате «Толкование сновидений», что сновидения являются «шифром», кодирующим запретные импульсы полового влечения, репрезентацией неосуществленных желаний, считая такой взгляд упрощенным и наивным. На самом деле сновидение, писал Юнг, является «прямой манифестацией бессознательного» и только «незнание его языка мешает понять его послание».

В целях толкования сновидений, в отличие от Фрейда, Юнг призывал сновидца не «убегать в свободные ассоциации», но сосредоточиться на конкретном образе сновидения и дать ему как можно больше аналогий. Юнг считал, что метод свободных ассоциаций позволяет выявлять лишь личные (индивидуальные) ассоциации сновидца, группирующиеся вокруг комплексов (что Юнг доказал экспериментально), но не дает приблизиться к смыслу самого сновидения.

Я позволил себе углубиться в проблему происхождения жизни, проживаемой нами во сне, поскольку именно на этой почве обычно произрастает большинство символов. К сожалению, сны нелегко понять. Как я уже отмечал, сон совсем не похож на историю, рассказанную бодрствующим разумом. В повседневной жизни мы думаем, прежде чем сказать, выбираем, как лучше сказать, стараемся, чтобы наши реплики были к месту. Воспитанный человек, например, постарается не употребить двусмысленную метафору, чтобы не исказить впечатление от своих слов. Сны же скроены из другого теста. Во сне на нас наваливаются образы, кажущиеся противоречивыми и смешными, чувство времени утрачивается, обычные вещи могут стать захватывающими или угрожающими.

Может показаться странным, что подсознательное мышление распоряжается своим содержимым совсем не упорядоченным образом, который, казалось бы, является привычным для нашего бодрствующего, дневного образа мыслей. Любой, кто попробует вспомнить, что ему приснилось, обнаружит это различие, являющееся одной из главных причин, почему нам обычно так трудно понять свои сны. С точки зрения обычного опыта, приобретенного в бодрствующем состоянии, они не имеют смысла; поэтому мы склонны либо пренебречь ими, либо признать, что их содержание ставит нас в тупик.

Сказанное выше будет более понятно, если принять во внимание, что наши мысли, с которыми мы имеем дело в нашей будто бы упорядоченной сознательной жизни, вовсе не такие уж четкие, как нам хотелось бы думать. Напротив, чем ближе мы с ними знакомимся, тем более расплывчатым становится их смысл (и эмоциональное значение для нас). Ведь все, что мы увидели или испытали, может опуститься ниже порога сознания, то есть в подсознание. И даже те мысли, что мы удерживаем в сознании и которыми можем манипулировать по желанию, приобретают в подсознании каждая свой индивидуальный оттенок, сопровождающий их всякий раз, когда мы к ним обращаемся. Наши осознанные впечатления быстро окрашиваются их подсознательным значением, имеющим для нас реальный смысл, несмотря на то, что мы не осознаем его существования или характера его взаимодействия с обычным значением.

Разумеется, эти оттенки психического восприятия различны у разных людей. Каждый из нас индивидуально воспринимает абстрактные или общие понятия, и, соответственно, каждый по-своему интерпретирует и применяет их. Когда я использую в разговоре термины «государство», «деньги», «здоровье» или «общество», я предполагаю, что мои собеседники понимают их более или менее так же, как и я. В этом «более или менее» вся соль. Любое слово имеет чуточку отличающееся значение у разных людей, даже если они одного культурного уровня. Так происходит, потому что общее понятие, пройдя через призму индивидуальности, трактуется и применяется каждым слегка по-своему. Отличия в трактовке, разумеется, возрастают, когда социальный, политический, религиозный или психологический опыт собеседников значительно разнится.

До тех пор, пока понятие исчерпывается своим названием, вариации в его понимании почти не ощутимы и не имеют практического значения. Однако, как только оно требует точного определения или тщательного объяснения, то появляются самые невероятные трактовки, и не только в чисто интеллектуальном понимании термина, но особенно в его эмоциональной окраске и способе применения. Как правило, эти различия являются неосознаваемыми и таковыми остаются.

Казалось бы, подобные различия можно было бы отбросить как излишние и преходящие нюансы, имеющие мало общего с будничными потребностями. Однако сам факт их существования показывает, что даже самое обыденное содержимое сознания имеет оттенок приблизительности. Даже тщательнейшим образом сформулированные философские или математические понятия, не имеющие, по нашему убеждению, иного содержания, чем вложенное нами, на самом деле наделены более широким значением, чем мы предполагаем. Это – психическое явление, и как таковое оно познаваемо не полностью. Даже числа, используемые при счете, и те представляют из себя нечто большее, нежели мы думаем. Они несут еще и мифологическую нагрузку (а пифагорейцы обожествляли их), о чем мы, конечно, не задумываемся, складывая или перемножая их.

Если сказать коротко, то у каждого понятия, имеющегося в нашем сознательном мышлении, есть свое ассоциативное соответствие в психике. Ассоциация, соответствующая понятию, может быть более или менее яркой (в соответствии с важностью этого понятия для нашей индивидуальности или в увязке с другими идеями и даже комплексами нашего подсознания) и может изменять «обычный» смысл понятия. Временами – при смещении под порог сознания – этот смысл значительно видоизменяется.

Подсознательные аспекты всего, что случается с нами, играют, как может показаться, весьма малую роль в нашей повседневной жизни. Однако они очень важны для психологов при анализе снов – языка подсознания – и являются, в сущности, зародышами-невидимками наших осознанных мыслей. Вот почему обычные вещи или мысли во сне могут оказывать на нас мощное психическое воздействие. Нам снится всего лишь запертая комната или ушедший поезд, а мы просыпаемся в тревоге.

Приснившиеся образы обычно всегда ярче и живее, чем аналогичные понятия и впечатления в жизни. Одна из причин здесь в том, что во сне может открываться подсознательное их значение. Когда мы сознательно мыслим, мы ограничиваем себя рамками рационального – тем самым заставляя тускнеть любые слова, ибо мы лишим их большинства присущих им психических ассоциаций.

Я припоминаю один свой сон, который мне трудно было истолковать. Мне снилось, что какой-то человек пытается зайти мне за спину и запрыгнуть на меня. Я не был с ним знаком в реальной жизни, хотя знал, что он как-то раз подхватил одну из моих фраз и переиначил ее, изменив смысл на гротескно противоположный. Я никак не мог уловить связь между этим фактом и попытками возникшего во сне человека взгромоздиться на меня. Вместе с тем, в моей профессиональной практике часто происходило искажение моих слов – так часто, что я перестал даже рассуждать, стоит ли обижаться. Вообще-то, неплохо бы сознательно контролировать свои эмоции – как я вскоре понял, в этом и заключался урок сна. Здесь оказалось зрительно обыграно австрийское простонародное выражение «Du kannst mir auf den Buckel steigen» («Хоть на закорки мне залезь»), достаточно обычное в разговоре и означающее: «Мне все равно, что ты обо мне говоришь». Его американский эквивалент, который вполне мог бы присниться так же наглядно, гласит «Искупайся-ка в озере».

Можно сказать, что этот сон был символическим, ибо он не прямо показал ситуацию, а использовал для выражения сути метафору, поначалу мне не доступную. Подобные случаи (а они не редкость) не означают какой-то преднамеренной маскировки со стороны сна дело здесь в нашем малом умении понимать эмоционально заряженный, образный язык. Повседневность требует от нас точности и четкости в формулировании слов и мыслей, и мы научились обходиться без фантазии с ее приукрашиванием действительности, утратив тем самым качество восприятия, присущее нашим первобытным предкам. Почти поголовно мы перепоручили подсознанию все необыкновенные психические ассоциации, порождаемые вещами или идеями. Первобытный же человек, напротив, знает их психические аналоги и поэтому наделяет зверей, растения, камни силой и качествами, которые для нас непонятны и неприемлемы.

Обитатель африканских джунглей, например, видя днем ночное животное, знает, что на самом деле это деревенский шаман, временно принявший такое обличье. Он может также посчитать зверя «лесной душой» или духом предков одного из своих соплеменников. Какое-нибудь дерево может иметь для дикаря жизненно важное значение. Он будет считать его имеющим душу и голос и ощущать связь между своей и его судьбой. В Южной Америке в некоторых племенах индейцы считают себя красными попугаями ара, хотя и вполне понимают, что перья, крылья и клювы у них отсутствуют. Дело здесь в том, что в мироощущении первобытных людей вещи не имеют таких отчетливых границ, как в нашем «рациональном» обществе.

То, что психологи называют «психическим родством» или «мистическим участием», ушло из нашего вещного мира. Однако именно этот ореол подсознательных ассоциаций придавал столь красочный и волшебный вид первобытному миру. Мы утратили это ощущение до такой степени, что не узнаем его, сталкиваясь с ним. Для нас они сокрыты под порогом сознания, а при случайном их появлении мы считаем, что это какая-то ошибка.

Ко мне неоднократно обращались за советом воспитанные и образованные люди, чьи сны, фантазии и видения были столь необычайны, что глубоко шокировали их. Все они считали, что человек в здравом уме не может испытывать подобных ощущений и что видения могут являться только лицам с патологическими расстройствами. Один теолог как-то сказал мне, что видения Иезекииля были лишь симптомами подступающей смерти, а «голоса», услышанные Моисеем и пророками, – галлюцинациями. Можете себе представить, какой панический ужас он испытал, когда нечто подобное «спонтанно» произошло с ним самим. Мы настолько привыкли к очевидно рациональной структуре нашего мира, что едва можем себе представить происшествие, не укладывающееся в рамки здравого смысла. Первобытный же человек при возникновении такой исключительной ситуации не стал бы сомневаться в своих умственных способностях, а подумал бы о фетишах, духах или божествах.

Вместе с тем, эмоции у нас те же. Более того, опасности, подстерегающие нас в нашей далеко шагнувшей вперед цивилизации, могут быть пострашнее, чем приписываемые в свое время демонам. Позиция современного человека иногда напоминает мне психически нездорового пациента, лечившегося в моей клинике, тоже врача по специальности. Как-то утром я спросил его, как он себя чувствует. Он отвечал, что провел замечательную ночь, дезинфицируя небеса хлоридом ртути. Хотя он очень дотошно проводил санитарную обработку, следов Бога обнаружить не удалось. Это невроз, а может, и что-нибудь похуже. Вместо Бога или «страха Господня» мы сталкиваемся с неврозом беспокойства или какой-то фобией. Эмоция не изменилась, но ее объект сменил название и содержание в худшую сторону.

Я припоминаю одного преподавателя философии, пришедшего ко мне за консультацией по поводу своей канцерофобии. Он был убежден, что у него злокачественная опухоль, несмотря на то, что десятки рентгенограмм не показывали ничего подобного. «О, я знаю, что на снимках пусто, – говорил он обычно, – но ведь могло бы и появиться?» Что привело его к этой идее? Очевидно, страх, возникший не от зрелого размышления. Неожиданно пришедшая мысль о смерти поборола все доводы рассудка и овладела им, и сила ее была такова, что он не смог воспротивиться.

Этому образованному человеку было гораздо сложнее признать, что произошло, чем, например, дикарю решить, что его преследует дух умершего. Вредоносное воздействие сил зла в первобытном обществе допускается хотя бы как гипотеза. Человеку же нынешней цивилизации допустить, что его проблемы вызваны всего-навсего шалостями воображения – это на грани инфаркта. Первобытная «одержимость» не исчезла – она такая же, как всегда, лишь трактуется более разнообразно и непримиримо.

Я сравнил современного и первобытного человека по нескольким подобным показателям. Как будет показано далее, такие сравнения очень важны для понимания как способности человека к генерированию символов, так и роли сновидений в их изъявлении. Оказывается, многие сны являют образы и ассоциации, аналогичные первобытным идеям, мифам и ритуалам. Фрейд назвал такие образы, встречающиеся в сновидениях, «останками древности». По Фрейду, получается, что это элементы психики, веками сохраняющиеся в человеческом разуме. Описанный подход характерен для тех, кто считает подсознание эдаким аппендиксом сознания (или, образнее, бачком-накопителем для отходов, вырабатываемых сознанием).

Последующие исследования привели меня к мысли, что описанный подход лишен оснований и должен быть отвергнут. Я обнаружил, что ассоциации и образы такого рода составляют неотъемлемую часть подсознания и присутствуют в сновидениях любого человека, будь он образован или безграмотен, умен или глуп. Их вовсе нельзя отнести к не имеющим жизни и смысла «останкам». Они до сих пор действуют и имеют особую ценность как раз из-за своей долгой «истории» (эта тема раскрыта д-ром Хендерсоном в следующей главе). Они образуют мост между присущими нам сознательными способами выражения мыслей и более примитивными, но и более яркими и образными, формами самовыражения. Эта промежуточная форма воздействует непосредственно на чувства и эмоции. «Исторические» ассоциации связуют таким образом рациональный мир сознательного и первобытный мир инстинктивного.

Я уже обращал внимание на интересный контраст между «контролируемыми» нами мыслями в бодрствующем состоянии и изобилием образов в сновидениях. Имеется еще одна причина такого различия: многие идеи, используемые нами в цивилизованной жизни, утратили свою эмоциональную энергию. Мы ими пользуемся в разговоре, сдержанно реагируем на их употребление другими – но особенно глубокого впечатления они не производят. Нужен другой подход, чтобы они «дошли» до нас с силой, достаточной для изменения наших взглядов и поведения. Этим и занимается «язык сновидений», символика которого настолько заряжена психической энергией, что мы не можем не обратить на нее внимания.

Одна дама, например, славилась своей глупостью, предрассудками, упрямством и неприятием логических рассуждении. Ей можно было доказывать что-нибудь весь вечер без малейшего результата. Ее сновидения, однако, использовали другой подход, чтобы овладеть ее вниманием. Однажды ей приснилось, что ее пригласили на важный прием. Хозяйка дома приветствовала ее словами: «Как приятно, что вы смогли прийти. Все ваши друзья уже собрались и ждут вас». Затем ее подвели к дверям, но открыв их, она вошла в… коровник!

Язык этого сна достаточно прост, чтобы быть понятным и тупице. Хотя сначала пациентка, увидевшая сон, не восприняла его «соль», ибо она слишком задевала ее самолюбие, впоследствии «посыл» сновидения дошел-таки по назначению и был понят, поскольку не оставалось сомнений, что сон высмеивал ее собственные недостатки.

Подобные послания от подсознания имеют большее значение, чем мы предполагаем. В нашей сознательной жизни мы подвергаемся различного рода влияниям. Другие люди стимулируют или подавляют нас, события на работе или в гостях нас отвлекают. Вещи такого рода толкают нас на не свойственные нам действия. Отдаем ли мы себе в этом отчет или нет, но они безусловно воздействуют на наше сознание, практически беззащитное от их влияния. Это особенно актуально для людей с экстравертной психикой, чье восприятие мира направлено по преимуществу на внешние объекты, а также для тех, кто мучается от чувства собственной неполноценности.

Чем сильнее сознание подвергается влиянию предрассудков, ошибочных мнений, фантазий и инфантильных желаний, тем шире имеющаяся в нем пропасть, ведущая к невротической диссоциации и к большей или меньшей неестественности жизни, далекой от здоровых инстинктов, от природы и истины.

Общая функция сновидений заключается в восстановлении нашего душевного равновесия. Нам снится именно то, что требуется для тонкой регулировки психического баланса. Я называю это вспомогательной или компенсаторной функцией сновидений в нашей психической самонастройке. Теперь понятно, почему людям, мыслящим нереально, имеющим завышенное самомнение или планирующим грандиозные прожекты без опоры на реальные возможности, снятся полеты или падения. Такие сны компенсируют ущербность их личности, предупреждая в то же время об опасности следования такой практике. Если предупреждения сна не принять во внимание, может произойти реальный несчастный случай: падение с лестницы, например, или авария на дороге.

Помню один случай с мужчиной, безнадежно запутавшимся в каких-то темных делах. Как своего рода отдушина, у него выработалась почти болезненная страсть к опасным альпинистским восхождениям. Он пытался тем самым «подняться выше самого себя». Однажды ему приснилось, что с вершины горы он делает шаг в пустоту. Услышав его рассказ, я сразу же увидел грозившую ему опасность и постарался довести это предупреждение до пациента, убеждая его поберечь себя. Я даже сказал, что этот сон предвещает ему гибель в горах. Он не послушался. Через полгода он «шагнул в пустоту». Гид-проводник видел, как они с другом спускались по веревке через трудное место. Друг нашел выступ для ноги на краю скалы, мой пациент спускался следом за ним. Неожиданно он отпустил веревку, рассказывал проводник, и как будто прыгнул. При этом он упал на друга, оба сорвались и разбились насмерть.

Другой типичный случай связан с женщиной, самодовольство которой не знало границ. Она буквально лопалась от спеси в повседневной жизни, однако сны ее были шокирующими и напоминали о различных неблаговидных ситуациях в прошлом. Когда они были мной обнаружены, пациентка с негодованием отказалась признать что-либо подобное. Тогда ее сны стали наполнять намеки на опасность, подстерегающую ее во время прогулок по лесу. (Обычно она гуляла там одна, предаваясь сентиментальным воспоминаниям). Я понял, что ей угрожает, и неоднократно предупреждал, но безрезультатно. Вскоре во время одной из таких прогулок на эту женщину набросился сексуальный маньяк. Если бы не помощь услышавших ее крик прохожих, она бы не осталась в живых.

Никакого волшебства здесь нет. Сны женщины подсказали мне, что она втайне жаждала испытать нечто подобное – так же, как и альпинист, подсознательно искавший окончательного решения своих сложных проблем. Разумеется, никто из них не ожидал, что цена за это окажется непомерно высока: несколько переломов у одной, жизнь – у другого.

Таким образом, сны могут иногда предвосхищать определенные ситуации задолго до того, как они произойдут. Это не обязательно чудо или некая форма предзнания. Многие кризисы в нашей жизни имели долгую неосознанную предысторию. Мы приближаемся к ним шаг за шагом, не ведая о накапливающихся опасностях. Однако то, что мы упускаем из виду, часто воспринимается подсознанием, которое может передать информацию посредством сновидений.

Сны неоднократно могут предупреждать нас подобным образом, хотя почти так же часто случается, что они не делают этого. Поэтому не стоит полагать, что некая благожелательная рука время от времени удерживает нас от опрометчивых поступков. Если дать позитивную формулировку, это скорее похоже на благотворительную организацию, иногда проводящую свои акции, а иногда и нет. Таинственная «рука» может даже направить нас к гибели: сны иногда оказываются западней или похожи на нее. Случается, они ведут себя, как дельфийский оракул, предсказавший царю Крезу, что когда он перейдет реку Галис, то разрушит великое царство. Лишь потерпев сокрушительное поражение в битве, состоявшейся после переправы, он понял, что оракул имел в виду его собственное царство. К снам непозволительно относиться легковесно, ведь они – порождение духа, который ближе не к человеку, а к природе, ее дуновению; это дух прекрасного, благородного, но и жестокого божества. Чтобы описать этот дух, нам надо углубиться скорее в древние мифы или басни первобытного леса, чем в сознание современного человека. Я не отрицаю, что эволюция цивилизованного общества дала нам великие обретения, но получены они были ценой огромных потерь, масштаб которых мы едва ли начинаем различать. Одной из целей, которыми я руководствовался при сравнении первобытного и цивилизованного состояний человека, было подведение итогов этих достижений и потерь.

Первобытный человек был значительно более управляем инстинктами, чем его «рационально мыслящий» современный потомок, научившийся «контролировать» себя. В этом процессе обретения цивилизованности мы все более отделяли сознание от глубоко лежащих инстинктивных слоев нашей психики и, в конечном счете, от соматической основы психики. К счастью, мы не утратили эти первичные инстинктивные слои – они остаются частью подсознания, хотя и могут выражать себя лишь в образах сновидений. Эти инстинктивные проявления – которые и узнаешь-то не всегда из-за символического характера – играют ведущую роль в том, что я назвал компенсаторной функцией сновидений.

Для стабильного функционирования разума и психологического здоровья необходимо, чтобы подсознание и сознание были неразрывно связаны между собой и действовали скоординированно. Если связь рвется или «диссоциируется», происходит психологическое расстройство. В этом плане символика сновидений играет роль курьера, передающего послания от инстинктивных к рациональным частям разума. Расшифровка этих символов обогащает оскудевшие возможности сознания, оно учится вновь понимать забытый язык инстинктов.

Разумеется, люди не могут не ставить под сомнение эту функцию, поскольку символы сновидений очень часто не воспринимаются или не понимаются. В повседневной жизни понимание снов часто считается излишним. Я обнаружил яркую иллюстрацию этого в одном первобытном племени в Восточной Африке. К моему изумлению, все его жители утверждали, что не видят снов. Тем не менее, я вскоре обнаружил, поговорив с ними на другие темы, что сны им все-таки снятся, но они не считают их чем-то важным. «Сны обычного человека ничего не значат», – сказали они мне. Эти люди думали, что только сны вождей и знахарей имеют значение – и особенно те, что касаются благосостояния племени. Единственная незадача заключалась в уверениях и вождя, и знахаря в том, что им больше не снятся значительные сны. По их словам, это совпало с приходом в страну англичан. С тех пор функция «великих сновидений», управлявших до этого поведением племени, перешла к районному комиссару – английскому офицеру, поставленному над ними.

Когда жители племени признали, что видят-таки сны, хотя и считают их бессмысленными, они повели себя, как современный человек, думающий, что сны не имеют для него значения, поскольку он их не понимает. Однако даже цивилизованный человек иногда может обратить внимание на то, что сон (даже не оставшийся в памяти) может повлиять на его настроение в лучшую или худшую сторону. Его содержание было «воспринято», хотя и подсознательно. Так обычно и происходит. Только в редких случаях, когда сон особенно выразителен или регулярно повторяется, мы приходим к мнению, что неплохо было бы его истолковать.

Самое время предупредить теперь об опасности легкомысленного или некомпетентного анализа сновидений. Состояние ума некоторых людей настолько разбалансировано, что интерпретация их снов может быть чрезвычайно рискованным делом. В таких случаях усиливается ограниченность сознания, отсеченного от своей иррациональной или «безумной» половины – подсознания, и нельзя сводить их вместе, не приняв специальных мер предосторожности.

Обобщая, можно сказать, что верить сонникам крайне неразумно. Ни один встречающийся во сне символ нельзя отделять от личности его увидевшего, поэтому ни один сон не может быть истолкован прямо и однозначно, как это делает энциклопедический словарь, разъясняя понятие за понятием. У каждого человека столь индивидуален метод компенсирующего и дополняющего воздействия подсознания на сознание, что нельзя быть уверенным в том, что сны и их символика вообще поддаются классификации.

Верно, с другой стороны, что бывают типичные и часто встречающиеся сны и отдельные образы (я предпочел бы называть их «сюжетами»), в которых, например, вы падаете, летаете, или вас преследуют дикие звери или враждебно настроенные люди, или вы оказываетесь в общественном месте не до конца одетым или одетым абсурдно, опаздываете или теряетесь в бурлящей толпе, сражаетесь бесполезным оружием или вообще без оного, бежите изо всех сил, никуда не попадая. Типично инфантильный сюжет – это сон о превращении в лилипута или в великана, или и то и другое попеременно – как в «Алисе в стране чудес» Льюиса Кэррола. Вместе с тем, хочу еще раз подчеркнуть, что эти сюжеты следует обязательно рассматривать в контексте конкретного сна, а не как некие ключи к разгадке с раз и навсегда заданным значением.

Отдельно стоит рассмотреть повторяющиеся сны. Были случаи, когда один и тот же сон снился человеку с детства и до зрелых лет. Это явление обычно означает попытку исправить конкретный дефект в мировоззрении спящего. Иногда такие сны возникают после психологической травмы, вызвавшей предубеждение к чему-либо. Бывает, они указывают на какое-то важное событие в будущем.

Меня самого в течение нескольких лет посещал сон, в котором я находил в своем доме незнакомые помещения. Иногда это были покои, где жили мои давно умершие родители. У отца, к моему удивлению, я обнаружил во сне лабораторию, где он изучал сравнительную анатомию рыб, а у матери – гостиничные комнаты, сдававшиеся смахивавшим на привидения посетителям. Обычно крыло дома, предназначавшееся для гостей, представляло собой древнее, отмеченное печатью времени сооружение – давно забытое, хотя и принадлежащее мне по наследству. Мебель там была антикварной и весьма занятной, а в конце этой серии снов я нашел старую библиотеку с неизвестными мне книгами. Наконец, в последнем сне я открыл одну из книг и увидел чудесные иллюстрации, изобилующие чарующей символикой. Я проснулся, но мое сердце еще взволнованно билось от восторга.

Несколькими днями ранее этого заключительного сна я заказал в букинистической лавке сборник работ средневековых алхимиков – одно из классических изданий. В одной статье мне попалась цитата без сноски, которая, по моему разумению, могла быть позаимствована у алхимиков Византии. Это то я и хотел проверить. Через несколько недель после сна о неизвестной книге мне пришел сверток от букиниста. Внутри оказалась рукопись на пергаменте, написанная в XVI веке. Она была иллюстрирована захватывающими воображение картинками, сразу же напомнившими мне увиденные во сне. Поскольку открытие заново принципов алхимии стало важной частью моей работы в новых областях психологии, то мотив моего повторяющегося сна становится легко объяснимым. Дом, конечно, символизировал мою личность и сферы ее осознанного интереса, а неизвестное крыло предвещало новый круг интересов и исследований, о чем сознательный разум в то время еще не подозревал. С того времени прошло тридцать лет, но того сна я больше ни разу не видел.

КАРЛ ГУСТАВ ЮНГ (1875-1961), швейцарский психолог и психиатр, основатель одного из направлений глубинной психологии – аналитической психологии. С 1900 по 1906 год работал в психиатрической клинике в Цюрихе, был ассистентом психиатра Эйгена Блейера, разработал метод свободных ассоциаций, ставший одним из основных в психиатрии. В 1907-1912 годах – один из ближайших сотрудников Фрейда, с 1911 по 1914 год – первый председатель Международного психоаналитического общества. Однако в дальнейшем пересмотр Юнгом основных положений психоанализа (трактовка либидо как психической энергии вообще, отрицание сексуальной этиологии неврозов, понимание психики как замкнутой автономной системы, функционирующей по принципу компенсации и др.) привел к полному разрыву с Фрейдом.

Сонник Странника (Терентия Смирнова)

Толкование снов по соннику Юнга

В своей выдающейся работе Метаморфозы и символы либидо (1912) Юнг постулировал существование в психике человека помимо индивидуального бессознательного более глубокого слоя – коллективного бессознательного, которое, по его мнению, есть отражение опыта прежних поколений, запечатленное в структурах мозга. Содержание его составляют общечеловеческие образы архетипы, динамика которых лежит в основе мифов, символики художественного творчества, сновидений. Архетипы недоступны обычному восприятию и осознаются через их внешнюю проекцию на объекты.

Роль архетипов в снах согласно Юнгу

Центральная роль отводится Юнгом архетипу самости как потенциальному центру личности – в отличие от Эго как центра сознания. Он считал, что необходимые связи между различными уровнями психики в традиционной культуре поддерживались благодаря обрядам, ритуалам, погружению в мифологическое пространство. В современной же культуре средством активизации архетипов являются сны.

Юнг писал: …Самая сложная и неведомая часть разума, производящая символы, до сих пор не исследована. Это может показаться почти невероятным, ведь мы получаем сигналы из бессознательного почти каждую ночь, но расшифровка этих посланий представляется слишком утомительным занятием почти для всех, исключая немногих людей, которых это беспокоит. Величайший инструмент человека – его психика – привлекает мало внимания, зачастую ей просто не доверяют и презирают ее.

Я потратил более полувека на изучение натуральной символики и пришел к выводу, что сна и их символика не являются бессмысленными и бестолковыми. Наоборот, сны дают наиболее интересную информацию как раз тем, кто затрудняется понять их символы.

Юнг считал, что в жизни человека сны играют очень значительную роль:

во первых, обеспечивают эмоциональный баланс, позволяя, например, сдержанным людям переживать сильные чувства,

и, во вторых, способствуют развитию психических функций.

В то время как наше личное подсознание формируется нашей собственной жизнью, коллективное подсознание представляет собой глубокую человеческую память, которая живет внутри любого из нас и принимает форму «архетипов» – мифических образов, которые на протяжении всего времени существования человечества возникают в каждой культуре. Эти архетипы могут появляться в снах – те же самые образы, которые являлись нашим предкам, приходят и к нам.

Примерами архетипов могут быть мудрый старик, мать-земля и «мандала» (священное колесо), которое можно найти в искусстве, науке и религиях всего мира. Юнг обнаружил большое количество образов-архетипов, поскольку сны его пациентов содержали в себе символы, незнакомые им, но они имели значение в качестве мифических всемирных образов.

Объективные и субъективные сны в соннике Юнга

Юнг также различал

• объективные
• и субъективные сна.

Первые воссоздают картину повседневной жизни человека, его взаимоотношений с внешним миром, вторые являются отражением чувств и мыслей сновидца – его внутренней духовной жизни.

В то же время, по мнению Юнга, наш личный жизненный опыт нельзя считать единственным источником всех образов и символов, которыми наполнены наши сны. Нередко оказывается, что тот или иной образ, незнакомый и совершенно чуждый спящему, относится к одной из существующих в мировой культуре мифологических систем. Подобные образы составляют содержание коллективной памяти, пробуждающейся во время сна. Знание их специфического значения, которым они обладали в породившей их культуре, позволяет дать сновидению верное толкование.

Части нашего «я», которые отражают наши сны, согласно Юнгу

В снах выявляются все отдельные части нашего «я». Вот что мы имеем в виду.

Персона. Как было сказано – это образ, который мы представляем миру, а не наше настоящее «я». В снах персона выступает как некая личность – либо это мы сами, либо кто-то другой. Появление во сне обнаженным говорит о потере персоны.

Тень. Тень – это инстинктивная или более слабая часть нашей натуры, она провоцирует негативные реакции, например страх или гнев. Появление ее во сне говорит о том, что мы должны больше внимания уделять своим слабостям.

Анима и анимус. Анима – женская часть мужской души, часто появляющаяся во сне в виде прекрасной, похожей на богиню женщины. Анимус – это мужская часть женской души, появляющаяся во сне в виде богоподобного, героического или могущественного мужчины.

Божественное дитя. Юнг определяет божественное дитя как символ нашего истинного «я». Появление ребенка во сне предполагает уязвимость, но также и свежесть, спонтанность и потенциальность.

Мудрый старик. Во сне мудрый старик, появившийся в образе отца, священника или другой авторитетной фигуры, может символизировать наше «я» или какую-то другую сильную личность.

Великая мать. Великая мать – это не только символ роста, питания и плодородия, но также и соблазна, обладания и господства. Великая мать появляется в снах во многих видах: в виде матери, принцессы или ведьмы.

Общие принципы отражения нашего "я" в снах

Поскольку Юнг считал, что скрытых снов не существует ясные сны обеспечивают человека всем знанием, которое ему нужно. Он выступал в защиту развития науки о снах, для того чтобы возможно было исследовать их значение.

Способом узнать это является попытка посмотреть, какие слова, образы и предположения возникают у нас, когда мы думаем о наших снах. Юнг надеялся найти широкое понимание сновидческих образов, которое выходит за рамки той культуры, к которой принадлежит сновидец. Юнг советовал пациентам описывать ему свои сны так, словно бы он ничего не знал о предметах, людях и окружающей обстановке в их снах.

Таким образом, пациент мог рассказывать решительно обо всем, что ему приснилось, не прибегая к самооценке и объяснениям.

Главные виды снов, согласно соннику Юнга

Юнг считал, что сны следуют в драматической последовательности, как пьеса в четырех действиях. В первом действии появляются персонажи, завязывается конфликт, а затем наступает что-то вроде развязки. Подобным же образом конец драмы-сна должен разрешить проблему, которая стоит перед сновидцем.

Юнг также считал, что существуют разные виды сновидений:

• незначительные, или предметные сны о повседневных событиях,
• значительные сны, или сны о нашей внутренней жизни,
• а также великие сны – сны, в которых вступает в действие коллективное подсознание.

Чем отличается толкование снов у Фрейда и Юнга?

Карл Юнг, который был моложе Фрейда на 19 лет, вел с ним переписку с 1906 по 1913 год. Фрейд даже считал Юнга своим явным наследником. Но потом в их отношениях появилась трещина, так как они разошлись во мнениях относительно – как вы догадываетесь – снов. Они оба верили в существование бессознательного и в важность снов и восхищались умом и любознательностью друг друга.

Но между ними были и разногласия, и из-за них Фрейд считал себя преданным Юнгом, которому он оказал столько внимания. Юнг же считал, что в своем отеческом покровительстве Фрейд заходит слишком далеко и душит его собственный голос, чтобы защитить свою теорию сновидений.

Положим, у Юнга был более «приятный» взгляд на бессознательное, чем у Фрейда. Вместо того чтобы рассматривать его как дикую, животную часть нашей души, с которой мы постоянно боремся, Юнг смотрел на бессознательное как на собрание духовных целей разного вида, которое надо исследовать и приветствовать. Он твердо верил в то, что наши сны не являются замаскированными попытками скрыть наши истинные желания от бодрствующего разума. Он их скорее рассматривал как проводников к нашей реальной жизни.

Целью всего живущего, как он полагал, было принять и интегрировать все части нашего «я», в том числе и с помощью сновидений. Естественно, поэтому он считал сны проявлениями одной части нашего существа, которая старается связаться с другой, сознательной частью нашего «я», стремясь к полной целостности.

Следовательно, сны не скрывают бессознательное, они раскрывают его. Однажды Юнг сказал: «Вполне вероятно, что мы постоянно видим сны, но это наше сознание производит так много шума, что мы его не слышим».

Как указывает Джеймс Р. Льюис в своей «энциклопедии сновидений», Юнг считал «эго» нашим представлением о нас самих (таким образом, фраза «у вас эго размером с Род-Айленд» в этом контексте приобретает смысл). А образ, который мы проецируем в этот мир, он называл «персоной». Но Юнг полагал, что для того чтобы мы могли уживаться с остальными людьми, мы вынуждены отказываться от некоторых аспектов нашего «я», которые он называл «не-я».

Эти отвергнутые нами кусочки нашего «я» складываются в бессознательную структуру, которую он назвал «тенью».

Помимо этого, в каждой мужской душе есть подавленные женские черты (анима), а в каждой женской – подавленные мужские черты (анимус).

Анима, анимус и тень должны быть интегрированы в эго. Юнг считал, что мы влюбляемся в представителей противоположного пола, желая обрести целостность. Если же у нас много анимы, но нет анимуса, то мы станем преклоняться перед кем-то, кто битком набит анимусом. Эта точка зрения на стремление найти в вашем партнере то, чего недостает вам самому, была воспринята многими школами терапии брачных пар.

Об этом говорит и Харвил Хендрикс – только пользуясь другими словами – в своей книге «Такая любовь, какая вам нужна» (1990). Это не значит, будто Юнг считал, что мы все точно знаем, чего нам недостает и что нам нужно, поэтому очень является так, что нас влечет к человеку, а мы не знаем почему.

В конце своей карьеры Юнг занимался вопросами мистицизма и оккультизма и стал относиться к своим теориям сновидений как к паранормальным. Его произведениями вдохновлялись многие, в том числе психоаналитик и писатель Джон Кэмпбелл. Хотя Люси Гудисон, автор книги «Сны женщин» (1997), замечает, что труды Юнга подчеркивают ценность «женских» качеств (например, интуиции), он все же не сумел установить, почему эти качества всегда считались прежде всего «женскими». Он также полагал, будто сознание и «свет» являются «мужскими» качествами. Гм-гм...

Фрейд и Юнг не были единственными психоаналитиками, развивавшими теорию сна и сновидений. Фриц Перл является основателем психологии формы, вида терапии, которая в настоящее время фокусируется на приведении в гармонию эмоций и чувств. У него также была своя теория относительно того, что сны рассказывают нам о бессознательном.

Нумерологический гороскоп для числа дня - 23

2 дарит возможность сотрудничества с другими людьми, наделяет верой в добрые дела. 3 - это жизнерадостность, умение отбросить прежний негативный опыт, чтобы с верой шагать вперед. Самое время, чтобы проявить нестандартное мышление, расширить интересы. Любые сложные дела и проблемы можно решить, если воспользоваться интуицией, способностью к самоанализу.

23 число позволит адаптироваться к любой необычной ситуации, которая возникнет. Можно проявить гибкость ума, чтобы оценить перспективы, которые казались слишком далекими.

Человеческий мозг является уникальным органом, который до конца не изучен. Он неустанно работает с момента нашего рождения, и «выключается» только после смерти. Во время сна активируются скрытые области мозга, благодаря которым мы получаем информацию в виде образов, вот только расшифровать без необходимых знаний будет сложно. Я всегда верила, что сновидения – это не просто сюжетный ряд, который мозг проецирует на основе пережитых событий, а подсознание передаёт важные сигналы. Сонник Юнга полностью подтвердил мою теорию и научил правильно расшифровывать получаемую информацию.

История создания толкователя

Карл Густав Юнг родился в Швейцарии в 1875 год, в семье пастора реформаторской церкви. Повзрослев, он не захотел пойти по стопам отца, а решил наследовать деда и прадеда, которые были врачами. Юнг поступил в университет в Базеле и успешно окончил медицинский факультет. Затем, в 1900 году, он отправился в Цюрих, устроился в психиатрическую клинику, где проработал 6 лет на должности ассистента уважаемого психиатра Э. Блейера.

За время своей практики Густав разработал метод свободных ассоциаций, на основе которого была создана аналитическая психология. Данное направление в глубинной психологии поспособствовало её развитию, как науке. Кроме того, открытие Юнга повлияло и на ряд других научных отраслей, например, культурологию, этнологию, педагогику.

Переломным моментом в жизни Густава стало знакомство с Фрейдом, с которым он сотрудничал на протяжении 5-ти лет. Молодой психиатр в своих работах часто опирался на знания и опыт своего более компетентного коллегу, но со временем его мнение начало меняться. После многочисленных исследований Юнг обнаружил недочёты и несоответствия в утверждениях Зигмунда, поэтому начал работать совершенно в ином направлении, чтобы доказать собственные теории и предположения.

За годы своей жизни Густав написал множество книг, обзоров и диссертаций, но одним из наиболее популярных его изданий стал толкователь сновидений. В его основу легла теория о существовании в человеческой психике индивидуально и коллективное бессознательное. Причём в первое является отражением личных качеств и особенностей каждого индивида, а во втором – опыта и знаний прежних поколений. Иными словами, сны содержат важные символы, называемые архетипами, которые кроют в себе важную информацию, передаваемую подсознанием к сознанию человека.

Для обычных людей значение архетипов непонятны, т.к. они обычно связаны с мифологией и древней историей. Именно поэтому во время сна можно увидеть совершенно несуразные вещи, которые на самом деле полны смысла. Правильна расшифровка символов и сюжетов может подсказать человеку выход из текущей жизненной ситуации, а также расскажет о ближайшем будущем.

Описание сонника

По мнению Юнга сны являются важной составляющей нашей жизни, ведь они помогают восстанавливать эмоциональный баланс и развивать психические функции. Но, кроме того, они могут помочь найти ответы на важные вопросы, и даже предупредить о каком-либо событии, которое произойдёт в ближайшем будущем. Главное, научиться правильно распознавать увиденные во снах символы, которые, по мнению Густава, имеют исключительно индивидуальное значение для каждого человека.

Юнг изучал сновидения и архетипы более 50-ти лет, и пришёл к выводу, что увиденные картинки обычно являются мифическими образами, относящимися к определённому древнему народу. Естественно, если человек далёк от истории и мифологии, то ему не под силу понять информацию, которую пытается передать подсознание.

Швейцарский психолог разделяет сны на 2 типа:

1. Объективные. Сюжет относится непосредственно к человеку и отражает реальных персонажей. К примеру, отец – это отец, сестра – это сестра.
2. Субъективные. Олицетворяет один из аспектов самого сновидца, его черты характера, либо неведомые ранее стороны личности.

Если толкование первого типа сновидений предельно понятен, то со вторым могут возникнуть сложности. Причём Юнг утверждает, что не каждый человек готов принять то, что увидит, ведь некоторые сюжеты могут оказаться пугающими. Например, приснившийся сумасшедший убийца, нападающий на людей, указывает на садистские наклонности и убийственные импульсы сновидца. Кроме того, гештальт-терапевты считают, что о подобных скрытых аспектах личности свидетельствуют не только личности, а и неодушевлённые предметы.

Густав приводил следующие примеры архетипов субъективных снов, которые отражают определённую сторону личности:

1. Персона – образ, который сновидец показывает окружающим, но он не является его настоящим «я».
2. Тень – слабая часть натуры, провоцирующая негативные стороны характера, такие как злость или завистливость.
3. Ребёнок или ангел – истинное «я» человека, уязвимое и спонтанное. Не редко указывает на высокий скрытый потенциал личности.
4. Мудрец – это может быть священник, странник или отец. Такой архетип символизирует мудрость и силу духа.
5. Великая мать – является во снах в виде матери, ведьмы, королевы или принцессы, и указывает на плодородие, развитие и рост, как личностный, так и карьерный.

Зная, что означает тот или иной архетип, человек научится распознавать скрытые установки своего подсознания, а также активирует ранее отключённые аспекты своей личности. Таким образом, он достигнет целостного понимания собственного «я» и обретёт полный контроль над своим подсознанием и жизнью в целом.

Несмотря на то, что Густав в своём соннике присвоил универсальное значение некоторым символам, он считал, что при толковании снов необходимо учитывать весь увиденный сюжет и личную ситуацию сновидца. В таком случае человек сможет найти ответы на тревожащие его вопросы, и понять, как улучшить своё нынешнее положение.

Погадайте на сегодняшний день c помощью расклада Таро "Карта дня"!

Для правильного гадания: сосредоточьтесь на подсознании и ни о чем не думайте хотябы 1-2 минуты.

Как будете готовы - тяните карту:

Твое видение станет ясным,
только если ты сможешь
заглянуть в свое сердце.
Кто смотрит наружу —
видит лишь сны.
К.Г.Юнг

Основатель аналитической психологии — швейцарский психиатр Карл Густав Юнг — в своих работах успел оставить ряд ценных результатов по исследованию сновидений.

Центром концепции Юнга является учение об архетипах — моделях, которые управляют бессознательными процессами человека. Они представляют собой глубинные слои бессознательного, которые включают в себя не только опыт одного конкретного человека, но информацию поколений, эпох, являются общечеловеческими образами. Именно архетипы, согласно утверждению Юнга, являются двигателями творческих импульсов человека и составляют основу снов.

Поскольку архетипы являются очень сложно осознаваемыми структурами, то принять их в буквальном смысле сознание неспособно. Зато они имеют возможность воплотиться через образы сновидений. В ритуальных и обрядовых культурах архетипы проявляли себя в трансовых состояниях личности. Современный городской житель, удаленный от ритуала, может ощущать их во снах.

Функции и виды сновидений

Сны, согласно концепции Юнга, не бессмысленный набор картинок и звуков. Они выполняют важные функции:

• снимают эмоциональное напряжение, позволяя человеку во сне пережить чувства, которые он в реальной жизни по тем или иным причинам в себе блокирует;
• развивают психические функции, расширяют спектр возможностей сознания и осознания.

Но источником сновидений не стоит считать лишь жизненный опыт человека. Поскольку личность является членом коллектива, нации, расы, она может получать сигналы коллективного порядка, которые конкретно сновидцу могут показаться чуждыми. В таких случаях, как считал Юнг, в человеке пробуждается коллективная память. Толковать эти образы можно, только зная то значение, которое они имеют в среде, их породившей.

Персонажи снов в рамках юнгианской концепции

Во сне человек получает информацию с помощью символов — знаковых образов с определенным «зарядом». У каждого символа есть много слоев из значений, поэтому понять его можно на разных уровнях. При этом во сне неизбежно проявляются главные персонажи коллективного бессознательного, которые являются архетипами.

Эго

Эго представляет собой образ «я» во сне. Эго-персонаж во сне ведет себя, как правило, по схожим со сновидцем моделям.

Персона

Персона, или маска — это образ человека, каким он себя представляет в социуме. Через сон этот архетип проявляет себя в одежде, косметике, имиджевых атрибутах.

Тень

Архетип Тени связан с вытесненными чертами личности, которые она не хочет принимать в себе или не может отыскать в себе, и поэтому очень бурно реагирует на их проявление в окружающих. Во сне Тень проявляется через предметы черного цвета, животных с темной шерстью, персонажей в черной одежде. По сути это все вытесненное, теневой инстинкт человека.

Анима и Анимус

Эти архетипы воплощают женские и мужские переживания личности в себе, выражают внутреннее восприятие мужчиной женского начала и женщиной мужского начала. Во сне их проявление может отражать отношение с противоположным полом в реальности.

Самость

Самость — наиболее насыщенный, многослойный и сложный архетип. Он выражает глубину духовной традиции, к которой принадлежит человек. Во сне архетип проявляется через атрибутику и символику именно этой духовной традиции: мандалы, святых, духов, космических кораблей. Общим для таких образов являются круглые или четверичные очертания.

Методика толкования снов по Юнгу

В отличие от своего учителя Фрейда Юнг не считал, что сон — это простой шифр, выражающий неосуществленные и запретные желания. Это была слишком упрощенная, по его мнению, позиция. Для Юнга сон являлся манифестацией бессознательного, его чистым языком.

Если Фрейд предлагал толковать сновидения и искать ассоциации к каждому образу-символу, то у Юнга был другой подход: конкретный образ из сновидения необходимо дополнить всеми возможными аналогиями и из личной жизни сновидца, и из жизни его культурной и духовной среды. То есть к индивидуальному прочтению сна Юнг предлагал добавить компонент коллективной интерпретации.

В этом процессе особенно полезной оказывается мифология, которая сама разговаривает на языке символов. Самыми важными снами Юнг считал те, где проявляет себя архетип Самости. Их он называл «большими» снами. В них человек получает духовное руководство, которое исходит из самого центра бытия. Такие сны нередко связываются с чувствами максимального ужаса или восторга.

Юнг предлагал два подхода к анализу снов:

• объективный (каждый образ, персонаж сна соотносится с реалиями жизни сновидца);
• субъективный (каждый образ является частью самого сновидца, элементом его души).

Субъективный подход на первых этапах анализа сложно принять, так как не каждый человек готов принять свои негативные импульсы. По Юнгу, при субъективном подходе убийца во сне является выражением деструктивных импульсов самого человека. Гештальт-терапевты позднее расширили этот подход, и каждый предмет во сне предлагали рассматривать в качестве отражения аспектов личности сновидца.

Самый главный сон: обретение самости

Интерес к снам у Юнга появился не случайно. Его самому на протяжении долгих лет снился эпизод со схожим сюжетом, который каждый раз проигрывался по одинаковому сценарию. Герой сна нес в руке горящую свечу и шел навстречу сильному урагану. За героем следовал темный силуэт, от которого в ужасе приходилось уходить все быстрее. Главным во сне оказывалось желание сохранить огонь свечи, пройти через все опасности.

Этот сон Юнг рассматривал как символическое отражение процесса индивидуации — процесса обретения человеком самого себя, своего центра личности. Только сохранив этот символический огонь свечи, человек сможет установить баланс между сознательным и бессознательным, уравновесить две стороны своей личности, прийти к гармонии.

Карл Густав Юнг (1875-1961), один из выдающихся психологов и психиатров из Швейцарии, именно он заложил фундамент аналитической психологии, одного из важнейших направлений психологии как науки.

Факты о становлении автора

Шесть лет своей жизни Юнг посвятил работе в психиатрической клинике в Цюрихе, ассистировал Эйгену Блейеру, одному из лучших психиатров. Именно Юнг выявил метод свободных ассоциации , который имеет ключевое значение в психиатрии. С 1907 года Карл Юнг был одним из приближенных к Зигмунду Фрейду людей. В течение пяти лет председательствовал в Международном психиатрическом обществе. Но по прошествии некоторого времени взгляды Юнга и Фрейда несколько разошлись, что привело к разрыву некогда близких отношений. Первый имел свое мнение по поводу понимания либидо в качестве психологической подпитки и отрицал сексуальную этиологию неврозов.

В 1912 году увидел свет труд «Метаморфозы и символы либидо» , в которой Юнг представил в качестве постулата то, что психика индивида включает в себя коллективное бессознательное, как проекцию знаний предыдущих поколений, которая компилируется в строении мозга. Коллективное подсознательное представлялось в виде совокупности архетипов, которые создают мифологические образы, творческие начала, символов из снов. Традиционное восприятие не имеет способности познавать суть архетипов, потому проецирует их на объекты.

Особенности сонника Юнга

Архетип «самости» имеет основное значение, по утверждению Юнга. Автор утверждал, что данный архетип является ответственным за потенциал личности, являясь абсолютно обособленным от понятия Эго. Юнг подчеркивал, что именно обряды и ритуалы поддерживают связь уровней психики в классическом понимании культуры.

Гюстав Юнг выделил две функции сновидений: компенсация дисбаланса внешней среды и содействие индивидуальному развитию за счет представления предположительные варианты развития событий будущего.

Кроме того, Юнг делил сны на субъективные и объективные , а также дифференцировал субъективный и объективный подходы к их трактовке. Так объективные сны выражают обыденность сновидца, а субъективные - представляют собой выражение внутреннего мира спящего. Нельзя не отметить и то, что автор выделял в сновидениях четыре основных этапа – экспозицию, развитие сюжета, кульминацию и лизис (спокойное разрешение).

Автор подчеркивал то, что сновидения способны поддерживать комплексное содержание коллективного бессознательного в контексте конкретной личности. Иными словами есть некие образы, которые индивид способен познать лишь на бессознательном уровне, а осуществляется это именно с помощью сновидений. Знание верной трактовки этих образов позволяет дать верное толкование сна.

Гюстав Юнг на практике убедился в том, что образы в снах его пациентов довольно часто были попросту не знакомы им, но они, вероятно, являлись выражением символов, относимых к мифам и приданиям культуры в мировом масштабе. Расшифровка индивидуального смысла таких символов в рамках культурологического знания и символизма, по мнению автора, способна стать подспорьем к качественно новому уровню толкованию снов. Именно этот подход является основополагающим для сонника Юнга . Данный сонник несомненно имеет свой специфический подход к трактовке сна.

К сожалению, скачать «Сонник Юнга» нельзя, предлагаем вам других авторов.