В суде города Ростов в Ярославской области рассматривается дело против трех воспитательниц православного приюта в деревне Мосейцево.
Рифа Гусманова и Гузель Семенова предстали перед судом. Кадр из видео YouTube
Дело о гибели 13-летней Тани Любимовой в «Угодическом доме милосердия» села Мосейцево под Ростовом, которое рассматривается уже более двух лет, близится к своему разрешению. В декабре 2016 года одна из подсудимых, Рифа Гусманова, заявила о своем желании дать показания – об этом на своей странице в Facebook сообщил наблюдающий за ходом дела общественный активист Александр Галанов. В ближайшее время они могут оказаться в распоряжении суда, очередное заседание которого состоится 19 января с.г.
Проблемный дом милосердия
Межрегиональная благотворительная общественная организация «Угодический дом милосердия» была поставлена на учет налоговой инспекции в 2000 году и получила имя по названию прилегающего к Мосейцеву села – Угодичей. Рифа Гусманова, показаний которой ждет суд, – одна из учредительниц злополучного приюта. На скамье подсудимых она находится вместе с Людмилой Любимовой – приемной матерью убитой девочки – и Гузелью Семеновой. В приюте они занимались «воспитанием» удочеренных Любимовой сирот: вместе с ними в частном деревенском доме проживали шесть несовершеннолетних девочек. Все они в возрасте от одного до трех лет стали приемными дочерьми одинокой пожилой женщины. До сих пор неясно, как такое могли допустить органы опеки.
«Угодический дом милосердия», который в селе окрестили «православным приютом», давно приобрел дурную славу. В 2013 году в прессе появилась информация о том, что мать троих дочерей, нашедшую в сельской богадельне убежище от избивавшего ее мужа, принуждали к рабскому труду в хозяйстве «матушки Людмилы» и отказу от родительских прав в пользу Любимовой (http://www. yar.kp.ru/daily/26030/2948012). Судебное разбирательство, начавшееся тогда, потребовало психологической экспертизы живших под опекой «матушек» девочек: у обвинения были подозрения, что под вывеской православного приюта процветало сексуальное рабство. Однако следствие не получило неопровержимых доказательств, и дело было прекращено. В сентябре 2014 года Московский городской суд признал появившиеся у журналистов сведения не соответствующими действительности и порочащими честь и достоинство Людмилы Любимовой. А через два месяца, 22 ноября, сельский фельдшер, к которой, по информации ярославской «Комсомольской правды», Любимова обратилась за справкой о смерти «упавшей с печки» приемной дочери, вызвала в дом милосердия полицию.
На теле умершей Тани Любимовой судебные эксперты нашли 29 повреждений, 6 гематом на голове. У нее диагностировали истощение. Об этом порталу 76.ru заявил руководитель следственного управления СК РФ по Ярославской области Олег Липатов. Уголовное дело по умышленному причинению тяжкого вреда здоровью, повлекшему по неосторожности смерть потерпевшего, было возбуждено сразу же, хотя приемная мать отказывалась признавать свою вину: по ее словам, все травмы девочка получила по собственной неосторожности, упав за несколько дней до смерти с печки.
Одновременно в преступной халатности была обвинена начальник отдела по опеке и попечительству управления образования Ростовского муниципального района Галина Рассамагина. «В отдел в период с 2012 по 2014 год неоднократно поступала информация о нарушениях прав детей... Надлежащая проверка по данным фактам не проводилась, оценка результатам проведенных проверок не давалась, и меры по защите прав несовершеннолетних не принимались... Также, как следует из материалов уголовного дела, в 2013–2014 годах обвиняемая вместе со своей знакомой умышленно причиняли детям физические и психические страдания путем систематического нанесения побоев и иных насильственных действий. Несмотря на то что сотрудники отдела по опеке и попечительству управления образования Ростовского муниципального района располагали сведениями о нахождении малолетних детей в условиях, угрожающих их жизни и здоровью, они не приняли адекватных мер», – говорится в отчете Следственного управления Ярославской области, размещенном на сайте СК РФ.
Смерть «за отказ от еды»?
В 2016 году следствие установило: девочка умерла, потому что была избита за отказ от еды и плохую работу по хозяйству. По заключению следователей, жившие с Любимовой и ее товарками дети начиная с 2009 года подвергались истязаниям, их били палками и электрическими проводами. За провинности девочек цепями привязывали к кроватям. В это время в зловещем «доме милосердия» без своих законных представителей жили и другие дети. Следственное управление отметило и то, что удочеренные Любимовой девочки были переведены на домашнюю форму обучения – которого, однако, фактически не было: «На момент задержания женщин уровень образования детей совершенно не соответствовал их возрасту», гласит сообщение следственного комитета о первом судебном заседании по мосейцевскому делу. Оно состоялось в марте 2016 года, однако рассмотрение дела до сих пор не завершено; не становятся яснее и окружающие «Угодический дом милосердия» обстоятельства.
По сути, происшедшее в Мосейцеве могло так и остаться тайной. У мосейцевских детей почти не было документов, а жизнь в приюте протекала за закрытыми воротами. О попытке забрать тело из морга рассказал в эфире ярославского «Эха Москвы» заместитель начальника регионального Следственного комитета Виктор Денисов. По его словам, тело девочки пытались вывезти из ростовского морга неизвестные люди, обманом забравшие его у санитарки. Автомобиль с трупом был перехвачен на дороге в сторону Москвы, однако следственных действий в отношении похитителей предпринято не было. «За хищение трупа уголовной ответственности у нас нет», – заявил журналистам Денисов.
Запутаны и отношения мосейцевских «матушек» с Церковью. Уже после начала судебного процесса Ярославская епархия РПЦ опубликовала заявление о том, что не имеет к ним никакого отношения. «К сожалению, в ряде СМИ данная семья именуется «православным приютом», что абсолютно не соответствует действительности. В Ярославской епархии нет православных приютов, и семья из Мосейцева никогда не была таковым», – сообщает сайт епархии.
Однако то, что семья не была приютом, не мешало считать ее таковым, например, православным волонтерам, помогавшим по мере сил, как они считали, устраивать счастливую жизнь детей. На странице храма Вознесения Господня на Большой Никитской улице в Москве доступен заснятый волонтерами рождественский спектакль в мосейцевском доме милосердия. Там запечатлена и погибшая девочка. Сохранилась и тема 2010 года на форуме «Материнство», где перечислены самые необходимые для приюта вещи. «Им очень нужна помощь, так как государство их не поддерживает. Патронаж над ними осуществляет Никитинский монастырь (Переяславль-Залесский). Приют довольно скудненький, живут дети вместе с настоятельницей Наталией и воспитателями в старой дореволюционной школе без удобств», – гласит первое сообщение на форуме. Настоятельница Наталия – это Наталья Роговая, связанная с приютом фигурантка отдельного уголовного дела, обвиненная в издевательствах над собственными детьми. «У нас установлены факты нанесения ударов как руками, так и иными предметами (ветками, проводами). Помимо этого установлены факты вырывания волос», – комментировал ее дело в 2015 году старший следователь первого отдела по расследованию особо важных дел СУ СК по Ярославской области Геннадий Бобров ярославскому «Городскому телеканалу».
Рифа Гусманова, показания которой могут повлиять на ход процесса, является соучредительницей не только в злополучном доме милосердия. По данным предоставляющего сведения о государственной регистрации юридических лиц сервиса Федеральной налоговой службы России egrul.nalog.ru, она числится и среди организаторов юридических лиц приходов РПЦ – храма Дмитрия Солунского в селе Пужбол и Воскресенского храма села Демьяны в Ростовском муниципальном округе. Людмила Любимова присутствует в списке учредителей прихода Покровского храма деревни Подберезье – тоже в окрестностях Ростова. Другие соучредители «Угодического дома милосердия» также были организаторами юридических лиц приходов в храмах РПЦ других сел Ростовского района: Угодичей, Деболовского и Малой Шугари. Другой дом милосердия в селе Хитровщина под Тулой тоже был организован при участии некоторых из них наряду с Комиссией по церковной социальной деятельности при Епархиальном совете Москвы.
В суде на правах общественного защитника «матушек» защищал клирик Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш). «Запрос был направлен, архиерей дал резолюцию «не возражаю», и я стал защитником, – сказал он в интервью сайту 1000inf.ru. – Можно ли назвать эту семью общиной? Вопрос далекий от прямого ответа, потому что община требует социальной интеграции. Это была семья расширенная, где были приживальцы… Она не просто удочерила в младенчестве, это были отказники... Я видел ту заботу, которую они (наставницы приюта. – «НГР») оказывают не только друг другу, но и своим сокамерницам, передают иконы. Это вызывает колоссальное уважение». К сожалению, позицию защиты в их отношении выяснить не удалось: адвокат подсудимой Гусмановой сообщил корреспонденту НГР, что не уполномочен своими доверителями давать какие-либо комментарии на тему мосейцевского дела.
Православный приют или скрытая секта?
Общественные наблюдатели задумались о том, не получили ли отражение в этом происшествии определенные явления в религиозной жизни. Этот аспект следствие на данном этапе не затрагивает: ведь юридически никакого приюта в Мосейцеве нет, а есть многодетная семья Любимовой. Член Совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ Евгений Мухтаров высказал мнение о том, что в селе сформировалась младостарческая община сектантского типа. «Обычно младостарец окружен толпой восторженных почитателей. Некоторые, самые фанатичные, не только ему внимают, но и создают для пропаганды его взглядов какие-то устойчивые группы… Я склоняюсь к мысли, что именно к такому типу объединений относится и пресловутый «мосейцевский приют». Сам приют выглядит пародией на православный монастырь: в нем есть «матушка-настоятельница», «братья», «сестры», «трудники», «насельницы», проводятся религиозные обряды и церемонии, совершаются коллективные молитвы», – сказал он в интервью ресурсу «Ярновости».
Младостарчество – это явление, опасность вовлечения в которое священнослужителей усугублена еще и тем, что формально последовавшие за таким «духовным отцом» верующие не отпадают от Церкви, не уходят в раскол. «Некоторые священнослужители, получившие от Бога в таинстве священства право на духовное руководство паствой, считают, что таковое право означает безраздельную власть над душами людей. Не памятуя о том, что отношения между духовником и духовными чадами должны строиться на основе взаимного уважения и доверия, таковые пастыри переносят сугубо монашеское понятие беспрекословного подчинения послушника старцу на взаимоотношения между мирянином и его духовным отцом, вторгаются во внутренние вопросы личной и семейной жизни прихожан, подчиняют себе пасомых, забывая о богоданной свободе, к которой призваны все христиане», – так говорилось в журнале заседаний Синода РПЦ в декабре 1998 года.
Доцент Высшей школы экономики Борис Кнорре в беседе с корреспондентом «НГР» отметил, что феномен младостарчества порожден в том числе тем, что в обществе «есть тренд на интерес к архаике». «Соответственно в рамках этого интереса появляется и оправдание физических наказаний, применения силы, – считает экперт. – А в церковной субкультуре те, кто старается следовать этим нормам, встречаются с такой вещью, как антропологический пессимизм, – установкой в отношении человека, в рамках которой он рассматривается как имеющий греховную природу и не очень способный отделить добро от зла. Из такого отношения к человеческой природе следует вывод, что человека нужно принуждать к добру, тем более детей. Прямой вывод из этого представления о греховности человека и поврежденности его природы: если у человека поврежден разум, повреждена способность выбирать между добром и злом, то ему нужен наставник». «Даже несмотря на то, что и патриарх, и Синод не раз делали заявления против младостарчества, такого почти монастырского руководства прихожанами со стороны священников, оно имеет очень питательную почву в виде антропологического пессимизма, – продолжает Кнорре. – Поскольку монашество – это в некотором смысле квинтэссенция христианства (по крайней мере воспринимается так в русской традиции), то эти нормы переходят на социум и очень сильно искажаются. И люди, начитавшись монашеских книг, сами начинают искать духовника, с помощью которого можно «отсечь» свою греховную волю, оправдывают свой инфантилизм и эскапизм».
По мнению Кнорре, такой антропологический пессимизм, накладывающийся на запрос альтернативной, менее включенной в светские отношения церковной иерархии, создает для этого явления и благоприятный фон, и предпосылки для подобных мосейцевским событий. «У нас общество больно. Убийства происходят в тюрьмах, а монастыри – это иногда промежуточные реабилитационные центры для людей, находящихся в пограничном состоянии между тюрьмой и социумом или реабилитирующихся после тюрьмы. Младостарчество гораздо шире, а его последствия гораздо серьезнее в плане того, что людей заводят в тупик и отучают мыслить, искать самих себя, загоняют их в угол. И вот здесь священноначалие, конечно, могло бы давать больше возможности приходам проявлять самостоятельность и самоорганизацию, в том числе и то, что касается организации социальной работы на приходах – они очень помогают воспитывать ответственность. Патриарх Кирилл, кстати, вначале после своей интронизации уделял этой сфере серьезное внимание, помог институционализировать в нашей Церкви эту сферу. С другой стороны, мы видим, что в обществе есть запрос на «чудо», но не видим, чтобы Церковь от него дистанцировалась, она предпочитает его использовать. Церковь не стремится поддерживать культуру самоорганизации, потому что отказывает человеку в праве на ошибку, которое на самом деле очень важно в жизни. Поэтому в приходах пока склоняются в сторону большего авторитаризма, повышения власти епископов, а младостарцы – это их конкуренты. Но такая тенденция повышает не только авторитарность епископов по отношению к прихожанам, но и со стороны разного рода харизматических старцев, младостарцев, духовников, которые воспринимаются как альтернативная (епископской власти – «НГР») властная инстанция. Если епископ более включен в социальные отношения с администрацией, с чиновниками, то младостарец – это вариант власти, которая в это не включена, по крайней мере на поверхности», – подвел итог Кнорре.
Протодиакон Андрей Кураев считает одной из причин явлений типа мосейцевского бытующий в общественном сознании и тиражирующийся образ старца. «Опыт жизни говорит о том, что лучше быть с церковными чиновниками, чем с харизматами. Более или менее понятны мотивы, расчеты чиновника, он равнодушен к тебе – порой на твое же счастье; а у наших многочисленных старцев и стариц есть активный интерес к людям, но очень потребительский, как у паука к мухе. Всё это под слоями елея… И хотят они твоей аннигиляции, растворения в послушании и иконном прототипе. «Можешь родиться и воспитать святого? Нет? Тогда замуж тебе нельзя!» Ну и, конечно, откровенная дурь. Большинство из этих старцев люди по всем направлениям безграмотные – и богословски, и светски. Они сами питаются какими-то фольклорными мифами околоправославного характера и их же репродуцируют. В итоге для того, чтобы прослыть старцем, необходимо быть репликатором этих мифов – а без этого не получится. Поэтому при всем своем хапужничестве, лицемерии официальная Церковь безопаснее, чем эти полураскольнические кружки. Если люди будут видеть в официальных пастырях и архипастырях любящих наставников и отцов – тогда, конечно же, все эти экзотические старцы и старицы не будут вызывать такого огромного интереса», – сказал Кураев «НГР».
Движущееся к развязке мосейцевское дело вскрыло целый ряд проблем – и в системе усыновления и контроля за приемными семьями, и в околоцерковной жизни. Оно наглядно показывает: «сектантство без раскола», прикрытое религиозными мотивами и использующее в своих целях доверие общества и власти к Православной церкви, опасно не только для внутреннего единства последней, а его практики приводят и к трагическим последствиям.
Ростов Великий – Москва
В Ярославской области вынесли приговор по громкому мосейцевскому делу. Три матушки довели до смерти 13-летнюю девочку и издевались над пятью ее сёстрами. Больше всех получила воспитательница Рифа Гусманова - 12 лет, сама приемная мать Людмила Любимова - 5 лет, на полгода больше ее помощница Гузель Семёнова. От смерти Тани до решения суда прошло три года. Кто виноват в трагедии и кто помогает матушкам до сих пор - смотрите в репортаже Евгении Зобниной.
Больше полутора лет шли разбирательства в крошечном зале районного суда Ростова Великого, все это время три матушки из «Угоднического дома милосердия» приезжали сюда, читали книги на старославянском, украшали уголок клетки иконами и молились. Но теперь не до молитв. Суд по делу о смерти 13-летней Тани Любимовой в православном приюте подошел к концу. И вот — приемная мать Людмила Любимова отправляется в тюрьму на 5 лет, ее помощница, Гузель Семенова — на 5 с половиной. Воспитательница приюта Рифа Гусманова — на 12 лет.
Все началось три года назад — в ноябре 2014 года обычно спокойную Ярославскую область напугали страшные новости. 13-летняя Таня погибла в приемной семье в глухой деревушке Мосейцево, на теле — 29 телесных повреждений и 6 гематом на голове. Причина смерти — черепно-мозговая травма и долгие мучения от кровоизлияния и пролежней. За неделю, что девочка лежала и жаловалась на головную боль, приемная мать Людмила Любимова даже не подумала обратиться за помощью. Отпаивала морсом.
Вместе с Таней жили еще пять приемных сестер, на тот момент всем — по 12-13 лет. Приемная семья Любимовой — часть «Угоднического дома милосердия». Это три дома в разных уголках Ярославской области. Но, по сути, это несколько приемных семей, к которым на послушнические работы отправляли паломников монастырей. В Доме милосердия всем заправляли «матушки» с особым взглядом на воспитание. На заседании судья зачитывал: «Не менее 20 ударов деревянными прутьями по ногам, спине, нижней части туловища, причиняли психические и физические страдания».
Соседи рассказывают: до поры до времени все было хорошо. Девочки, хоть и обучались дома по коррекционной программе, все экзамены сдавали. Сестер видели в местной церкви Сергия Радонежского, они даже участвовали в районных праздниках. Побоев под длинными юбками и платками односельчане не видели.
Все изменилось с приходом матушки Раисы — Рифы Гусмановой. Тогда Любимова и поссорилась с местным батюшкой. Вокруг домов построили высокий забор, а девочки исчезли из виду.
По их собственным словам, Гусманова избивала их прутьями ивы, ветвями крапивы, ремнем, шнуром от утюга, привязывала к кровати. А еще они работали с утра до ночи.
Смерть Тани старушки сразу объяснили падением с печки. По их словам, Таня была активным ребёнком — постоянно спотыкалась и падала, и всегда головой. А сестры рассказали на допросе — Таня недостаточно старательно кланялась перед иконами и почти не ела горчицу, это было особое блюдо в приюте. Оттого Таня и получала по спине, ногам и голове. Главный свидетель - сестренка Лиза, утверждала, что Таню поднимали с постели, не верили в ее болезнь. Перед самым первым допросом Гусманова твердила ей: надо плакать и проситься к маме, а то заберут навсегда.
Блогер Михаил Баранов с самого начала видел в этой истории больше, чем семейную драму о насилии за высоким забором. Когда-то он жил в Никитском монастыре послушником. Настоятель, отец Димитрий Храмцов, фигура в Ярославской области известная. К нему народ ездил за благодатью, несколько дней стояли в очереди для разговора. Баранов жил в соседней келье с Димитрием. И теперь вспоминает, как послушники скрывались от проверок. Он рассказал, что предварительно в приют звонили и предупреждали о грядущей проверке и девочек уводили в поход.
Любимова с детьми — духовные чада Димитрия. Его последователи известны отказом от паспортов (на них ведь метка сатаны) и любовью к рукоприкладству. У самой Любимовой был еще советский паспорт, фактически недействительный. Как и у ее соседей. Соседка Галина Петракова рассказала: «Я говорила - батюшка, вот так и так с детьми. А он мне - им надо ломать характер».
Полгода назад Петраковы не могли отбиться от камер. Каждому журналисту рассказывали: к детям Любимовой никого не подпускали, а пожаловаться некому. Разве только отцу Димитрию, но он отмахивался. Ведь именно к нему в 2001 году Петраков ездил с просьбой открыть приют.
Борис Храмцов - покойный брат Димитрия. Был с ним близко знаком иеромонах Макарий - общественный защитник матушек на суде. Макарий - фигура публичная. Так, он например, основал проект «Батюшка онлайн».
Тогда, пять лет назад, журналистка «Комсомольской правды» Галина Онучина первая вынесла Мосейцево в заголовок. Она провела собственное расследование о сексуальном насилии над детьми. Нашла сбежавшую семью Байковых. Три девочки повторяли показания Любимовых.
Но дело быстро закрыли, а Любимова даже выиграла у «Комсомолки» суд, и больше уже не пускала никого на порог. Газета опубликовала опровержение в сентябре 2014-го, в ноябре погибла Таня, и все время суда Онучина переживала: если Любимову освободят, она пойдёт с жалобами на все СМИ. Разве что первый канал не тронет: во время судебных заседаний Любимова была под подпиской о невыезде и с журналистами почти не общалась. Но добровольно поехала в Москву на ток-шоу «Мужское/Женское». После приговор она встречала уже за решеткой.
Были на суде и другие журналисты, например «Царьград», которые сняли сюжет об этом деле с комментариями якобы адвоката Артема Орлова, на деле она оказался активистом православного движения «Сорок сороков». Это он в 2015 году выступал за установку памятника Владимиру в Москве. В движении подтвердили, что активист с таким именем и фамилией у них есть, но оперативно связаться с ним не удалось.
В Ярославской епархии задним числом отреклись от мосейцевских. Хотя есть свидетельства, что им из приюта поступали отчеты.
Александр Сотомский, пресс-секретарь Ярославской епархии: Епархия ведет учет всех своих социальных инициатив. Семья госпожи Любимовой никогда в число подобных инициатив не входила. В данном случае ни о каких отчетах госпожи Любимовой речи не идет.
Тем не менее, матушек защищают. За время суда сменилось минимум 37 адвокатов. Кто их оплачивает, неизвестно. Любопытные кадры после оглашения приговора - Наталья Роговая, четвертая воспитательница, которая отделалась штрафом в 7 тысяч, о чем-то беседовала с водителем машины с непростыми номерами. На лобовом стекле пропуск правительства ярославской области. После разговора машина уезжает.
За всей этой историей иногда забывают про девочек. Бывших Любимовых пятеро, еще дочь Семеновой - она постарше и давала самые страшные показания, плюс три дочери Натальи Роговой, которая сейчас на свободе.
Впереди еще приговор по делу начальника отдела опеки Ростовского района Галины Рассамагиной. Ее судят за халатность.
Все время, что шел процесс, Угодический дом милосердия в Мосейцево стоял закрытым. Сестры Тани Любимовой сейчас разбросаны по детским домам нескольких областей. Осужденные подают апелляцию, а пока — закрытый приют продолжает тихую жизнь. Кстати, в Ивановской области за таким же забором воспитывают мальчиков - тоже с благословения отца Димитрия. Сколько еще таких домов, где дети учат молитвы вместо математики, лечатся травами и воспитываются розгами, неизвестно.
В суде города Ростов в Ярославской области рассматривается дело против трех воспитательниц православного приюта в деревне Мосейцево. Они обвиняются в убийстве девочки и издевательствах над детьми. Государственное обвинение запросило для них от пяти до 12 лет лишения свободы. Воспитательницы свою вину признавать отказываются.
Православный приют в деревне Мосейцево (Ярославская область) основан в 2000 году , официально он называется Межрегиональная благотворительная общественная организация «Угоднический дом милосердия». Его основали Людмила Любимова (по одной из версий , это произошло после того, как она ушла от мужа, который ее бил), Раиса Гусманова и Гюзель Семенова.
В приюте воспитывались шестеро приемных детей Любимовой, периодически в нем останавливались или жили другие люди, в том числе с несовершеннолетними детьми. С самого начала обитатели приюта вели крайне замкнутый образ жизни, не общаясь ни с кем из внешнего мира. С местным священником основательницы приюта были в ссоре.
Приют и раньше попадал в криминальную хронику
В 2008 году работавший здесь скотником Михаил Вахнов вызвался провожать жившую здесь и собиравшуюся в Москву женщину — и по дороге убил ее. В январе 2009-го суд приговорил его к 16 годам заключения; вину Вахнов полностью признал.
В 2011-м сбежавшая из приюта женщина (у нее было диагностировано психиатрическое расстройство) рассказала , что девочек из приюта, возможно, принуждают к занятиям проституцией: «Куда-то везли и оставляли в красивых домах с дяденьками». Правоохранительные органы начали проверку, но слова женщины подтвердить не смогли. Людмила Любимова даже выиграла суд у написавшей об этом ярославской «Комсомольской правды».
Наконец, уже в марте 2017 года жившую в приюте 56-летнюю Наталью Роговую суд оштрафовал (и освободил от ответственности за истечением срока давности) за ненадлежащее обращение с малолетними. Она избивала троих своих приемных детей, вырывала им волосы и ставила их на колени.
В ноябре 2014 года в приюте до смерти была избита 13-летняя приемная дочь Людмилы Любимовой — Татьяна
На ее теле обнаружены 29 сильных повреждений, причиной смерти стала черепно-мозговая травма. Вскоре после убийства ее тело пытался похитить из морга неизвестный человек (но не смог этого сделать). Гусмановой, Семеновой и Любимовой инкриминируют ненадлежащее обращение с малолетними, истязания и избиения, которые привели к смерти по неосторожности. Женщины были арестованы, Любимову позже суд перевел под домашний арест — по состоянию здоровья.
Одна из воспитательниц приюта Людмила Любимова
Дети из приюта подтверждают, что над ними издевались
По свидетельствам девочек, их били, у них вырывали волосы — так, чтобы на голове остался след в виде креста. «Тане вливали в рот кипяток за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток», — говорится в одном из свидетельских показаний.
Сторона обвинения 2 марта 2017 года попросила приговорить Гусманову и Семенову к 12 годам колонии, Любимову — к 5,5 года
Трое обвиняемых свою вину категорически отрицают, они отказались проходить проверку на детекторе лжи «из религиозных соображений» и говорят, что «за свои грехи ответят перед Богом». Шестеро их адвокатов настаивают, что причиной плохого физического состояния детей являются не избиения, а то, что они нездоровы от рождения: происходят из неблагополучных семей, где родители употребляли алкоголь и наркотики.
11 октября была поставлена точка в расследовании громкого дела о гибели 13-летней девочки Тани в религиозной семье, которая жила в селе Мосейцево Ростовского района Ярославской области. Напомним, трагедия произошла в ноябре 2014 года. Когда местный фельдшер пришла осматривать труп девочки, увидела, что ребенок весь в синяках. Вызвали полицию, затем дело передали в региональный следственный комитет. То, что узнали в ходе расследования силовики, многих повергло в шок.
Девочку забили палками
Пенсионерка Людмила Любимова несколько лет назад удочерила шестерых девочек, включая погибшую Таню. Еще одна малышка жила в семье на правах приемного ребенка. Что это была за семья, не понятно. Мужа у Любимовой не было, зато были помощницы – так же как и она крайне религиозные пожилые женщины. Мосейцевские жители называли это место кто приютом, кто общиной. Как следовало из материалов дела, озвученных на суде, девочек держали здесь в большой строгости – заставляли много работать, молиться, а за провинности жестоко наказывали – били, таскали за волосы, привязывали на ночь на цепь . Причем, об этом говорили сами воспитанницы. «Матушки» такие обвинения отрицали и называли все это выдумками детей. По их словам, причиной смерти Тани стало то, что она незадолго до кончины она упала с печки, а потом еще оступилась и рухнула с лестницы в погреб. После этого девочка жаловалась на головную боль, отказывалась от еды, слабела. А скорую девочке не вызвали якобы потому, что она сама отказывалась от врачебной помощи. Однако следователи пришли к иному заключению: ребенка забили палками. Со слов детей, живущих в семье, Таню избила помощница Любимовой Рифа Гусманова за то, что девочка отказывалась есть гречу с горчицей, а потом недостаточно хорошо отбивала поклоны во время молитвы.
Осужденным зачтут сроки в СИЗО
В итоге на скамье подсудимых оказались и Любимова, и Гусманова и еще Гузель Семенова , которая помогала воспитывать девочек и тоже участвовала издевательствах. Свою вину ни одна из женщин не признала. Но, изучив все показания детей, местных жителей, доводы следствия, суд признал пенсионерок виновными в истязаниях, неисполнении обязанности по воспитанию детей, а Гусманову еще и в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшему по неосторожности смерть потерпевшего. Всем троим дали реальные сроки: Рифу Гусманову приговорили к 12 годам заключения, Людмилу Любимову – к 5 годам, Гузель Семенову – к 5 с половиной годам в колонии общего режима. Правда, в эти сроки суд включил время, которое женщины провели в СИЗО – это по два-три года у каждой.
Адвокаты готовят апелляцию
После оглашения приговора сторонники осужденных устроили публичную акцию у здания суда. Отец Макарий и знакомая осужденных Наталья Роговая развернули плакаты с красочными фотографиями девочек, которые жили в семье осужденных.
Мы хотим показать, как жили дети! - заявили они, явно намекая, что детям было хорошо.
Адвокаты осужденных готовят апелляцию на приговор. Девочки сейчас из семьи изъяты и обратно помещены в детские дома. Получая паспорта, они меняют общую фамилию Любимовы и даже имена, данные им в приюте – чтобы забыть то, что с ними происходило.
Напомним, «Комсомольская правда» писала об этой приемной семье за два года до произошедшей в ней трагедии . Слишком уж много подозрительного было в мосейцевской общине. Правда, тогда ничего криминального доказать не удалось.
После гибели девочки уголовное дело также завели на Галину Рассамагину , которая в то время была начальницей ростовского отдела опеки и попечительства . Ей предъявили обвинение в халатности. Но приговор пока не вынесен.
Еще одну приемную мать, которая жила в приюте села Мосейцево - Наталью Роговую - уже признали виновной в неисполнении обязанностей по воспитанию несовершеннолетних, соединенном с жестоким обращением. Она воспитывала трех девочек. В наказание женщине назначили только штраф – 7 тысяч рублей. Но в связи с истечением срока давности
Ростовский районный суд приговорил трех наставниц православной общины в селе Мосейцево Ярославской области к разным срокам заключения по делу о гибели одной из воспитанниц. Людмила Любимова, которую СМИ называли фактической руководительницей общины, получила пять лет колонии. Раиса Гусманова, по версии следствия тяжело избившая жертву, приговорена к 12 годам. Еще одна наставница, Гузель Семенова, получила пять с половиной лет.
Корреспондент Русской службы Би-би-си разбирался, почему власти и общество не предотвратили смерть ребенка.
Скакалка
Между школьными уроками и занятием в шахматном кружке десятилетняя Марфа забегает домой на чай. К чаю дома - конфеты. По словам Ирины Алексеевой, в ярославской квартире которой сейчас живут Марфа и ее семья, раньше девочка вообще отказывалась от сладкого.
"Что вам за это было?" - спрашиваю я. "[Били] скакалкой", - худенькая девочка отвечает невозмутимо, не отрываясь от чая с конфетой.
До 2012 года Марфа вместе с сёстрами была воспитанницей православной общины в Мосейцево. И там однажды украла с кухни конфеты и съела их ночью под одеялом вместе с подружками. "Что вам за это было?" - спрашиваю я.
"[Били] скакалкой", - худенькая девочка отвечает невозмутимо, не отрываясь от чая.
Марфа попала в Мосейцево еще младенцем вместе с мамой и двумя старшими сестрами. Её мама - Марина Бокова - страдает олигофренией в стадии имбецильности. Детство и молодость она провела в детдомах и приютах. Повзрослев, вышла замуж, но брак оказался неудачным. Говорит, что муж её избивал. Тогда Марина сбежала из дома с тремя детьми и в 2008 году прибилась к мосейцевской общине.
Первое время в Мосейцево "все было хорошо", она была "вместе с детьми". Но спустя несколько месяцев Марину перевезли сначала в одно село - ухаживать за больными в частном приюте, а потом в другое - работать в коровнике. А дети остались в Мосейцево. "Я все… это… хотела к детям, к детям, но меня не пускали", - жалуется она.
Из сбивчивого рассказа Марины можно предположить, что постепенно она перестала подчиняться наставницам приюта. К августу 2010 года их отношения окончательно испортились, и Марину решили отвезти в очередную деревню. "Запирали меня, потому что хотели увезти в другую сторону, оторвать от детей. Стала думать: как… это… убежать-то. Хотела из окна прыгнуть, а там высоко - не стала прыгать. Говорю: я пошла [на улицу] в туалет. Пошла - и по кустам", - так Марина сбежала из Мосейцево.
Следующие пять дней она пешком шла в Ярославль. Здесь беглянка прибилась к группе бродяг. Один из них привел женщину к семье Алексеевых, которые иногда кормили бездомных. Алексеевы сразу обратили внимание, что Марина почти не приспособлена к самостоятельной жизни, и приютили ее. Вскоре приживалка рассказала, что в селе остались трое ее детей. Тогда Алексеевы отвезли Марину в Мосейцево - проведать дочерей.
У Ирины Алексеевой остались положительные ощущения от первого посещения Мосейцево. Насторожило только одно: "Вот знаете, приехали туда - вроде все ничего. Единственное, что постоянно напрягало, если ты туда вошла, села на диванчик, шаг вправо, шаг влево - это расстрел. Вокруг тебя всевозможные тетушки, девочки, тетеньки в этих длинных юбках. Ходить нельзя никуда, детей брать на руки нельзя, ничего нельзя".
Либо вы сегодня приезжаете и забираете детей, либо завтра они будут в детдоме
Руководила общиной в Мосейцево Людмила Любимова. По словам Алексеевых, сначала они с Любимовой решили, что помогут Марине и детям купить дом в Мосейцево на средства материнского капитала (несмотря на тяжелый диагноз, Бокова считается дееспособной). Но окончательно договориться о переезде никак не удавалось. Тогда Алексеева пожаловалась на ситуацию депутату Госдумы от Ярославской области, лидеру местной "Справедливой России" Анатолию Грешневикову.
В феврале 2012 года Алексеевым позвонила Любимова. По словам Алексеевой, она поставила ультиматум: "Либо вы сегодня приезжаете и забираете детей, либо завтра они будут в детдоме". Алексеевы вспоминают, что возвращение детей матери чем-то напоминало обмен пленными шпионами. Трех девочек пересадили из приютской машины в автомобиль Алексеевых прямо на трассе.
С тех пор Марина с тремя детьми живет вместе с Алексеевыми в их трехкомнатной квартире в Ярославле. По словам Алексеевой, примерно через год после того, как детей увезли из приюта, они начали откровенно рассказывать о том, как там жилось. "[Их заставляли] работать, наказывали за плохо выполненную работу, не обучали и [толком] не кормили", - перечисляет она. Примерно так же, согласно показаниям, описывают свою жизнь в общине и другие девочки.
Выслушав девочек, Алексеева обратилась в прокуратуру. Правоохранительные органы провели две проверки: одну в связи с заявлениями о физических истязаниях - и не нашли повода для возбуждения уголовного дела, вторую - по подозрению в сексуальном насилии над воспитанницами. По ее итогам дело открыли.
В феврале 2013-го об этих обвинениях написала ярославская редакция "Комсомольской правды". Любимова отреагировала на публикацию гражданским иском о клевете, который в сентябре 2014 года удовлетворил Мосгорсуд. Инстанция признала ряд высказываний из публикации не соответствующими действительности и порочащими честь и достоинство Любимовой. Несмотря на это, расследование, по словам Алексеевых, продолжается.
Спустя два месяца после того как Любимова выиграла суд о клевете, она постучалась домой к мосейцевскому фельдшеру Нине Касауровой. Когда медик вышла на улицу, Любимова взволнованно, но без истерики объявила: "Вот, Нина Константиновна, у нас девочка умерла, Таня".
Действительно, труп: ни дыхания, ни пульса, ни реакции зрачков на свет - ничего
Касаурова вспоминает, что для неё эти слова прозвучали "как гром среди ясного неба": "Я, конечно, про себя подумала: что значит "умерла"?! Может, обморок какой?"
Фельдшер схватила набор для экстренной помощи и бросилась домой к Любимовой. "И вот прихожу, она лежит там в зале одетая. И под правым глазом гематома. Действительно, труп: ни дыхания, ни пульса, ни реакции зрачков на свет - ничего", - со спокойствием профессионала перечисляет Касаурова. Это было тело 13-летней Тани Любимовой.
Работница медпункта говорит, что сразу настояла, чтобы Любимова вызвала полицию, и сама попыталась осмотреть труп еще до приезда правоохранительных органов. Но Любимова попросила этого не делать, объяснив, что уже приготовила тело к похоронам. Медик не стала настаивать. "Я работаю с живыми людьми, труп - это уже дело не мое", - оправдывается она.
Все эти обстоятельства Касаурова буднично пересказывает под звук бубнящего в фельдшерском пункте радио, иногда прерываясь, чтобы ответить на телефонный звонок. И только в конце разговора немного дает волю эмоциям. "Если честно, я настолько устала [от воспоминаний о смерти ребенка], в душе так неприятно! Мы же все здесь коренные!… Наши прадеды здесь выросли и выжили… Никогда такого не было! В жизни никогда! И вдруг - на тебе: дожили - в кавычках - до коммунизма!"
Заветы игумена
При коммунизме без кавычек в Мосейцево жили около 500 человек и работал колхоз "Заветы Ильича". Сейчас, по разным данным, в селе осталось от 200 до 300 жителей. Газа нет, автобусы ходят нерегулярно - это тупиковое направление, потому что село находится на окраине области. На автомобильной трассе, проложенной в конце 80-х, стоят знаки "Осторожно, дикие животные!"
Постоянной работы в Мосейцево почти нет. Большинство селян перебивается подсобным хозяйством и случайными заработками. В сезон местные иногда зарабатывают на продаже дикой клюквы.
Школу в селе закрыли еще в 2000-м году. Тогда же в Мосейцево и окрестных деревнях стали появляться приезжие и скупать дома. Многих из них благословил поселиться в Ярославской области окормлявший сотни, если не тысячи верующих со всей России игумен Борис (Храмцов).
Для его прихожан регион подходил для переезда как нельзя лучше. Во-первых, он находится относительно недалеко от Москвы и от Сергиева Посада, где жил игумен. Во-вторых, родной брат игумена Бориса - архимандрит Димитрий - незадолго до этого возглавил Никитский мужской монастырь в Ярославской области. В-третьих, Ярославская область в целом и Ростовский район в частности известны своими православными традициями. В-четвертых, многие местные храмы и монастыри находились в плохом состоянии и требовали восстановления. Наконец, в районе было легко найти уединенные села, далекие от мирской суеты.
Одним из переселившихся в мосейцевскую округу по призыву отца Бориса был житель Москвы, бывший машинист столичного метро Александр Петраков. 54-летний многодетный отец выглядит значительно моложе своих лет. Вместе с женой он разводит в Мосейцево поросят, кроликов и пчел. На досуге любит порассуждать о "цифровом рабстве", инопланетянах и скором конце света.
С игуменом Петраков познакомился в начале 90-х и сразу понял, что это особенный человек. Бывший машинист рассказывает, что визиты к отцу Борису помогли ему справиться с многими жизненными трудностями: от сдачи экзамена на водительские права до восстановления душевного равновесия после смерти маленькой дочери.
Игумен умер 16 лет назад, но Петраков до сих пор хранит его фото в паспорте. Я замечаю это, когда бывший машинист показывает мне, что в вензелях российского паспорта можно разглядеть три шестерки - "число зверя".
"Приучить к православию и самостоятельности"
В 2000 году Петраков обратил внимание на здание закрывающейся школы и предложил брату отца Бориса - настоятелю Никитского монастыря - организовать там православный приют. По словам Петракова, архимандрит Димитрий осуществлял "самое общее руководство" проектом: одобрил идею, нашел исполнителей и, возможно, спонсоров, несколько раз бывал в селе, а также принимал наставниц из Мосейцево и их подопечных в монастыре.
При этом формально ни детского дома, ни православного приюта, ни религиозной общины в Мосейцево никогда не существовало. Была лишь группа верующих, которая в 2000 году получила в свое распоряжение здание школы.
Единственная организация, которая имеет косвенное отношение к проекту - это благотворительное объединение "Угодический дом милосердия", зарегистрированное в 2000-м году. У объединения десять учредителей, среди которых числятся подсудимые Людмила Любимова и Раиса Гусманова. Последняя доступная финансовая отчетность "Угодического дома милосердия" публиковалась девять лет назад.
Ярославские следователи употребляют в отношении группы верующих только определение "семья". Но и они признают , что в этой семье "в различные периоды времени проживали несовершеннолетние, в том числе без своих законных представителей". Петраков тоже рассказывает, что некоторые родители оставляли детей в Мосейцево, чтобы "приучить к православию и самостоятельности".
Официально у Любимовой было шесть приемных дочерей. Но с уверенностью можно утверждать, что на территории бывшей школы жили не только они. Например, на любительской видеосъемке детского рождественского концерта в Мосейцево, сделанной московскими благотворителями в 2011 году, не менее 20 детей.
Ее звали-то Маша, это Любимова ей уже поменяла [имя] на Таню
Трое собеседников Русской службы Би-би-си, видевшие подопечных Любимовой, говорят, что временами в мосейцевском приюте могли находиться до 30 детей. При этом они отмечают, что число воспитанниц не было постоянным. Их перемещали между Мосейцево и окрестными селами, где у наставниц тоже были дома.
По словам Петракова, погибшая девочка стала жить в Мосейцево на несколько лет раньше приемной матери. "Ее звали-то Маша, это Любимова ей уже поменяла [имя] на Таню", - припоминает он.
"Будешь слушаться?"
До того как общину в Мосейцево возглавила Людмила Любимова, наставницы регулярно сменяли друг друга. Любимова, по словам Петракова, в селе стала появляться с середины двухтысячных. А примерно в 2008 году окончательно перебралась в Мосейцево.
Установить по открытым источникам подробную биографию женщины сложно. Сейчас Любимовой 72 года. Сама она в интервью "Первому каналу" говорила, что, прежде чем приехать в Мосейцево, работала "в совместном швейцарском предприятии". В селе же наставницу знали как бывшего педагога. Фельдшер Касаурова говорит, что Любимова производила впечатление начитанного и рассудительного человека.
На телевидении Любимова рассказывала, что первых двух детей взяла под опеку еще младенцами в 2000 году. Тогда ей было пятьдесят четыре. Женщина объяснила, что деньги на содержание девочек брала из собственных накоплений. Еще приюту активно помогала взрослая родная дочь Любимовой, "обеспеченная значительными суммами".
Любимова девчонку тыркала лицом в землю: "Будешь слушаться? Будешь слушаться?"
Он вспоминает, что детей поднимали в пять утра, заставляли работать наравне со взрослыми, мало кормили. Местный житель говорит, что на службе в местной церкви маленькие девочки должны были стоять "как свечки", не шелохнувшись. Также Петраков рассказывает, что его сыновья однажды заметили, как Любимова наказывает во дворе приюта одну из девочек. Мальчики рассказали, что "Любимова девчонку тыркала лицом в землю: "Будешь слушаться? Будешь слушаться?"
Алексеевы считают, что в 2013 - 2014 году ситуация в приюте начала выходить из-под контроля наставниц, что и спровоцировало эскалацию насилия, приведшую к гибели ребенка. По словам Ирины, в этот период произошло сразу несколько событий, которые тяжело ударили по общине. Во-первых, Мосейцево покинули дети Боковой. Во-вторых, дочери Любимовой, достигшие переходного возраста, перестали беспрекословно ей подчиняться (примерно в это время одна из воспитанниц совершила попытку побега). В-третьих, разгорелся скандал из-за обвинений в сексуальной эксплуатации.
Любимова в эфире "Первого канала" категорически отрицала, что воспитанниц регулярно наказывали, заставляли тяжело трудиться и не учили. В частности, она сослалась на характеристику, которую девочки получили в реабилитационном центре после изъятия из семьи. "Дети были коммуникабельные, дети хорошо друг к другу относились, дети умели рисовать, пели, читали, старшая даже сочиняла стихи, любили читать книги. Вот какие были дети!" - говорила она.
Смерть приемной дочери Тани Любимова назвала несчастным случаем. По ее словам, Таня, будучи подвижной девочкой, часто падала, но никогда не получала серьезных травм. По версии Любимовой, 13 ноября девочка упала с печки, 17-го свалилась в погреб, а 22-го умерла. Она подробно описала, как произошли оба инцидента, но призналась, что не придала им значения (после этого интервью Любимову отправили в СИЗО за нарушение условий подписки о невыезде).
Главные претензии защиты связаны с показаниями детей, говорит один из адвокатов подсудимых Борис Кудрявцев. В беседе с Русской службой Би-би-си он подчеркивает, что основной свидетель обвинения - еще одна дочь Любимовой Лиза, а "другие девочки в принципе дублируют то, что слышали от Лизы".
Есть определенные технологии ювенальной юстиции, [в том числе] в зарубежных странах. Говорят о том, что родители тебя не любят, что родители эти не родные
Кудрявцев предполагает, что с приемными детьми после изъятия из Мосейцево "была произведена определенная работа". "Есть определенные технологии ювенальной юстиции, [в том числе] в зарубежных странах. Говорят о том, что родители тебя не любят, что родители эти не родные. Там идет настройка даже и против родных родителей. И ребенок перенастраивается и как бы уже дает такие показания", - рассуждает адвокат.
Лизу Кудрявцев описывает, как ребенка, страдающего рядом психических заболеваний, склонного к фантазиям и зависимого от мнения взрослых. По его словам, "страшные вещи", рассказанные девочкой об истязаниях в приюте, никак не соотносятся с результатами медицинского освидетельствования детей.
Также Кудрявцев критикует исследования, касающиеся обстоятельств и причин смерти ребенка. Он считает, что патологоанатомическая экспертиза и следственный эксперимент были проведены с нарушениями и не позволяют судить от чего, на самом деле, умерла Таня.
Расследование
Но следствие совершенно иначе видит картину жизни в воспитанниц в бывшей школе.
Все подсудимые систематически избивали детей деревянными прутьями, шнурами от электрических бытовых приборов и палками
"Все подсудимые систематически избивали детей деревянными прутьями, шнурами от электрических бытовых приборов и палками. Они привязывали их за руки веревкой или металлической цепью к кроватям и в таком положении удерживали длительное время. Злоумышленницы заставляли детей вести подсобное хозяйство, ухаживать за крупным рогатым скотом. По инициативе матери девочки в свое время были переведены на домашнее обучение, которое фактически не осуществлялось", - говорилось в одном из пресс-релизов следственного управления Следственного комитета Ярославской области.
В основу уголовного дела легли заключение судебно-медицинской экспертизы и показания сестер погибшей, которых изъяли из семьи. Одна из них, Лиза Любимова, заявила, что за три дня до смерти наставница Раиса Гусманова дважды избила Таню черенком от лопаты (ее показания также приводит радио "Свобода"). Любимова, вероятно, не присутствовала при избиении.
Патологоанатомическая экспертиза (документ оказался в распоряжении радио "Свобода") выявила на голове и теле погибшей более тридцати гематом, ссадин и кровоподтеков, полученных в разное время, а также закрытую черепно-мозговую травму и мозговое кровоизлияние. Вероятной причиной смерти стала одна из гематом на голове.
В эфире "Первого канала" житель Мосейцево, вызванный понятым в дом к Любимовой, Алексей Ерофеев рассказал, что ужаснулся, увидев тело погибшей. "Травмы были множественные: ссадины были на лице, кровоподтек был на лице, ноги были также полностью все в синяках", - перечислял он.
Уже после изъятия из семьи Лиза написала письмо, приобщенное к материалам дела и оглашенное в ходе судебного разбирательства: "Всё это произошло, начиная, что увидели у Тани мокрые трусы, и подумали, что это гной. Таня просила тряпочку постелить, ей говорили, что будешь ходить и вонять. Говорили, что ей нальют между ног кипяток.
Руки нам с Таней связывали, чтобы мы не лазали в трусы. Тане вливали в рот кипяток, за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток. Когда Таня слегла, имеется в виду в пятницу вечером, приехала Раиса и связала ей руки, и они у неё опухли и покраснели, и когда она плакала, ей в рот засунули тряпку. Мама развязала ей руки, когда она умерла. Ноги ей стали связывать, когда она сказала, что сбежит".
Беспомощность или безразличие?
В сообщениях ярославского следственного управления подчеркивается: местным жителям, чиновникам, правоохранительным и контролирующим органам было очевидно, что жизнь и здоровье детей находятся под угрозой. Нужно было срочно принимать меры вплоть до изъятия детей из семьи, отмечают следователи . Но никто никаких мер так и не принял.
При этом Мосейцево неоднократно упоминалось в местной прессе в контексте различных преступлений. В 2008 году рабочий при общине Михаил Вахнов убил скотницу Елену Соколову и получил за это 16 лет колонии строго режима. В 2013 году началось расследование дела о сексуальном насилии над девочками. Ни то, ни другое происшествие не привели к изъятию детей из Мосейцево.
И даже после гибели ребенка вокруг приюта продолжали происходить таинственные события. Так, неизвестные пытались похитить труп девочки из морга. Похищение удалось предотвратить, но, по сообщению радио "Эхо Москвы Ярославль", "в отношении похитителей никаких мер предпринято не было". Представитель следствия объяснил журналистам "Эха", что "за хищение трупа уголовной ответственности у нас нет".
Из всего обширного перечня людей, которые, по версии следствия, потенциально знали, что происходило в общине, к ответственности привлекли только одного человека. Это начальница отдела опеки Ростовского района Галина Рассамагина. Обвинение считает, что, в том числе, ее халатность повлекла за собой смерть ребенка. Рассамагина вины не признает. Ее дело сейчас также рассматривается в суде.
Глава управления образования Ростовского района и бывший начальник Рассамагиной Антон Федосеев в беседе с Русской службой Би-би-си охарактеризовал ее как добросовестную работницу. При этом он подчеркнул, что за полгода совместной работы на регулярных планерках Рассамагина ни разу не упоминала Мосейцево. Федосеев также отметил, что у него нет информации о жалобах на семью Любимовой.
На фоне скандала вокруг гибели воспитанницы ушла в отставку тогдашний детский омбудсмен области Татьяна Степанова. Она посещала Мосейцево еще до трагических событий, но не заметила там ничего необычного. В интервью "Новой газете" она подчеркивала, что ей, как и органам опеки, никто на Любимову не жаловался.
В приёмную семью просто так не придёшь и не скажешь: "Здравствуйте, мы пришли к вам с поверкой!"
Нынешний детский омбудсмен Ярославской области Михаил Крупин полагает, что предъявлять претензии, нужно, в первую очередь, к органам опеки и называет Степанову "политической жертвой" трагедии в Мосейцево. "По большому счёту, она сама как бы вмешиваться в деятельность семьи не имела права", - объясняет он. "В приёмную семью просто так не придёшь и не скажешь: "Здравствуйте, мы пришли к вам с поверкой!" Это не социальное учреждение", - подчеркивает Крупин.
Он отмечает, что возможности государства контролировать семейную жизнь по понятным причинам ограничены. По словам Крупина, именно поэтому эксцессы в семьях среди специалистов часто называют "преступлениями четырех стен". "В нормальном обществе есть взаимодействие органов власти и, соответственно, общества, - говорит Крупин. - Здесь не сработали и общественные, и государственные институты".
Жители Мосейцево тоже не готовы взять на себя ответственность за случившееся.
Мосейцевский фельдшер Касаурова считает, что в рамках своих полномочий сделала все от нее зависящее. Медик рассказывает, что Любимова вызывала ее домой к заболевшим детям, но ничего подозрительно там не происходило. "Вот придёшь - они все время крутятся вокруг тебя, улыбаются … я бы не сказала, что забитые. Я бы усекла, если бы там что-то [было не так]", - оправдывается она.
Единственной трудностью было то, что Любимова категорически отказывалась ставить детей на учет. "С Людмилой Павловной мы на эту тему говорили-говорили, но она ни под каким предлогом. Я докладывала главному врачу… А что врач-то скажет? Силом не возьмешь", - разводит руками Касаурова.
Портал "Православие и мир" писал, что в какой-то момент местные жители все-таки забили тревогу и обратились в отдел по делам несовершеннолетних, но МВД в итоге не нашло повода для возбуждения дела.
"Я думаю, что это не могли предотвратить односельчане", - рассуждает житель Мосейцево Александр Петраков. Он уверен, что единственным, кто мог повлиять на ситуацию в Мосейцево, был настоятель Никитского монастыря. Петраков вспоминает, что регулярно обращал внимание архимандрита Димитрия на излишнюю строгость руководителей общины. "Мы когда жаловались отцу Димитрию на то, как тут с детьми обращаются, он ясно и понятно сказал: "Что Людмила Павловна говорит, все выполняйте. Ее слово как мое", - утверждает Петраков. По его словам, результатом этих жалоб стало только то, что Любимова перестала доверять ему и начала отгораживаться от односельчан.
Русская служба Би-би-си попросила архимандрита Димитрия об интервью через Переславскую епархию, к которой теперь относится его монастырь. Пресс-служба епархии ответила, что священнослужитель "отказался от встречи с корреспондентом". Он объяснил свою позицию тем, что "Никитский монастырь окормляет множество семей и отдельных прихожан, как и все приходы, к тому же не имеет отношения к рассматриваемому делу".
Что там можно было сделать ещё при всём при том, что объективно тайна исповеди у нас даже конституционно охраняется?
Пресс-секретарь Ярославской епархии (к ней относится Мосейцево и относился раньше Никитский монастырь) иерей Александр (Сатомский) говорит, что у епархии, как у структурного подразделения РПЦ не было и не могло быть никаких связей с отдельной группой верующих. Он тоже уверен, что церковные институты не могли предотвратить трагедию в Мосейцево. Отец Александр описывает тамошнюю общину, как "абсолютно закрытый социум, который даже со своим местным священником не общался". "Что там можно было сделать ещё при всём при том, что объективно тайна исповеди у нас даже конституционно охраняется?" - задается вопросом отец Александр.
Впрочем, и среди служителей церкви, и среди мирян нашлись те, кто выступил в защиту общины в Мосейцево. Общественным защитником женщин на суде стал известный клирик Ивановской епархии иеромонах Макарий (Маркиш). Он рассказывал порталу "Православие. ФМ" , что вступил в дело в память об игумене Борисе по просьбе адвокатов Людмилы Любимовой и с разрешения своего церковного руководства. Получить комментарий иеромонаха Макария Русской службе Би-би-си не удалось.
А на православном телеканале Царьград-ТВ (по словам акционера Константина Малофеева это СМИ является "голосом русского православного большинства") вышел сюжет в защиту руководителей мосейцевской общины.
Впрочем, показная религиозность наставниц, по словам приютившей семью Боковых Ирины Алексеевой, не обеспечила их воспитанницам элементарных знаний об основах православия: "Все, что они [девочки] нам сказали о религиозном воспитании, это 150 поклонов и ударов лбом об пол. "Богородичное правило" они это называли. Не бьешься - тебя набьют".
Алексеева добавляет: "Они не понимают, что это такое - вера. Я дала им детскую библию - у меня от внука осталась, в картинках. У них такое удивление... Они не знают этого ничего. Какое уж там религиозное воспитание..."
Любимова, Гусманова и Семенова отрицают причастность к избиению, неоказанию помощи и смерти девочки. Но еще на этапе предварительного следствия женщины заявили, что "за свои грехи ответят перед Богом".