Как мы доводим ребёнка до слёз, желая ему помочь. Невнимательный, неорганизованный ребенок в школе и дома

Однако некоторые новоиспеченные родители оказываются не готовы к тому, что их только что появившееся на свет дитя будет столь сильно отличаться от пухлых розовых малышей с картинок в глянцевых журналах. Они испытывают чувство вины и даже страха, не ощущая в первые дни после рождения ребенка возникновения той волшебной эмоциональной связи с ним и наплыва любви, которые обещают в том же глянце, пишет Deti.mail.ru .

Но расстраиваться по этому поводу не стоит. Так задумано природой, уверяют исследователи из Университета Брока (Канада), новая статья которых опубликована в журнале Evolution and Human Behavior.

Ученые провели эксперимент с участием 142 человек, которым демонстрировали фотографии 18 малышей. Часть фотографий была сделана сразу после рождения, часть – в возрасте трех месяцев, а часть – в возрасте полугода. На основании каждой из этих фотографий участников исследования просили оценить, в какой степени они хотели усыновить (или удочерить) изображенного на снимке малыша.

Как оказалось, всем участникам меньше всего хотелось бы стать родителями новорожденного. Только что появившиеся на свет дети набрали наименьшие баллы по шкале миловидности. В три месяца младенцы показались участникам уже не столь непривлекательными, а наиболее высокий рейтинг оказался у шестимесячных малышей, которые были единогласно признаны самыми хорошенькими.

«Это интересный результат, так как обычно принято считать, что чем меньше ребенок, тем он милее», – отметила один из авторов исследования Прартана Фрэнклин.

До сих пор в научной среде было принято считать, что эти милые детские черты – большие глаза, пухлые щечки, курносые носики, – призваны разбивать сердца взрослых, заставлять их хорошо заботиться о малышах и тем самым повышать шансы младенцев на выживание. Тогда самыми миловидными должны быть именно новорожденные, которые наиболее уязвимы и требуют от взрослых постоянной заботы и внимания. Однако это не так, и вот почему.

Отложенное нарастание миловидности младенцев – «привет» из далекого прошлого человечества, когда ресурсы были чрезвычайно ограничены, а младенческая и детская смертность от инфекционных болезней невероятно высока. В ситуации нехватки ресурсов родители зачастую предпочитали избавиться от ребенка в первые недели его жизни, чтобы повысить шансы на выживание для других детей. Если эмоциональная связь с новорожденным устанавливается не сразу, родителям легче справиться с такой задачей, а также с потерей ребенка из-за болезни. Те младенцы, которым удалось выжить в первые полгода жизни, имеют больше шансов на выживание вообще, поэтому к этому возрасту эмоциональная близость с родителями укрепляется.

Авторы исследования советуют молодым родителям стараться преодолевать все эти эволюционные преграды между собой и новорожденным малышом – почаще брать его на руки, общаться с ним, делать ему массаж, практиковать контакт кожа-к-коже и так далее. Когда вы увидите, как месячный младенец впервые сознательно вам улыбнется, эмоциональная связь между вами непременно установится.

Читая эту книгу, я постоянно думала: как же она нужна многим мамам! И давно была нужна, как говорится, позавчера.

Есть мамы обычных детей, которые, со всеми неурядицами и неизбежной усталостью, все-таки большей частью получают удовольствие от родительства. Ведь природой выращивание потомства задумано в общем-то не как каторга, а как «дело житейское», и даже в целом приятное.

Есть мамы особых детей, чье родительство волею судьбы становится служением, требует гораздо больше мужества, оптимизма и самоотдачи. Природой оно вообще не задумано, в природе у детенышей с серьезными проблемами мало шансов. Это становится возможным благодаря множеству достижений человеческой цивилизации, от медицины и удобного быта до идей гуманизма и равенства возможностей. То, что в современном мире родители особого ребенка, несмотря ни на что, могут быть счастливы и поддерживаемы обществом, – возможно, одна из самых высоких реализаций человечности.

А есть мамы «немножко особых детей». Когда с ними приходят к серьезным врачам, то слышат: «Что вы его к нам привели, у нас вон какие тяжелые дети, а с вашим все более-менее нормально». Когда их приводят в обычную школу, то слышат: «Что вы его к нам привели, у нас школа для нормальных детей, а с вашим все не слава богу». Эти дети часто «проваливаются меж двух стульев» – слишком «особенные», чтобы их было легко принять и понять, но не настолько, чтобы их и их родителей жалели и хотели помогать. Их проблемы часто выглядят со стороны как «избалованность», «распущенность», «недостаток воспитания». Их родителям постоянно советуют «поговорить с ним» (а то они до этого молчали), «побольше с ним заниматься» (а то они еще чем-то заняты все свободное время), «наказать построже» (а то они уже и это не пробовали). С ними «вечно что-то не так», и это «что-то» выглядит скорее как проблемы поведения, чем как особенности развития или болезнь. Кроме того, таких детей в разы больше, чем серьезно больных, в каждом классе, на каждой детской площадке один-два-три как минимум. А если складывать разные типы «не так», то процентов 30–40. Поэтому обеспечить их квалифицированной помощью гораздо труднее и дороже, и часто, если речь не идет о самых крупных городах, ее нет вовсе. Поэтому родителям таких детей бывает очень-очень трудно.

Книга Ирины Лукьяновой – рука помощи, протянутая этим мамам. Ирина сама прошла путь мамы гиперактивного ребенка и знает все его повороты. Свое экстремальное материнство в условиях практического отсутствия системы профессиональной помощи «немножко особым» детям заставило ее стать экспертом по проблеме, перелопатить тонны литературы, разобраться в том, «как это устроено». И всем этим она делится с родителями, предлагая им своего рода «дайджест» всего полезного, важного и нужного, что им стоило бы знать и понимать. Думаю, такая помощь просто неоценима – ведь у них самих чаще всего нет ни сил, ни времени, ни возможности все это перелопатить.

И, что особенно важно, это не просто перечень важного и полезного – это прежде всего послание сочувствия, понимания и поддержки. Ведь дело не только в проблемах с ребенком – дело в том, что вечная усталость и вечное недовольство окружающих изматывают родителя так, что он уже не может быть источником той сильной и властной заботы, которая нужна любому ребенку. А ребенку с проблемами – еще больше нужна. Главное послание книги – «вам не в чем себя винить, вы справитесь и уже справляетесь» – не меньшая ценность, чем полезные и важные сведения и советы.

Хорошо бы, чтобы книгу читали не только родители, но и педагоги, родственники и просто любые люди, которые общаются с семьями и детьми. Чтобы с каждым новым читателем атмосфера вокруг «немножко особых» детей и их родителей становилась чуть более теплой и принимающей. Это – человеческое.

Людмила Петрановская, психолог, публицист

Эта книга – для тех, кому на долю выпало трудное счастье быть матерью проблемного ребенка. Для тех, кого мучают вопросы «ну почему у всех дети как дети, а у меня вот такой подарок?» и «может, его просто пороть надо чаще?». Для тех, кто привык уже существовать на последних рубежах отчаяния и встречать храбрым безнадежным смехом новые сюрпризы, преподносимые судьбой и ребенком. Для тех, кто верит в прекрасное будущее своего ребенка – наперекор мнению окружающих.

Эта книга – для мам. Как показывает опыт, именно мама несет на себе основной груз забот по лечению, обучению, воспитанию и социализации трудного ребенка, и именно ей в первую очередь нужна помощь и поддержка – может быть, даже больше, чем самому ребенку. Потому что помощь ребенку обычно приходит именно через маму. Другим членам семьи эта книга тоже может сослужить добрую службу.

Мы поговорим о типичных проблемах и их решениях, о сложностях, с которыми обычно сталкивается семья трудного ребенка. О правах, которые чаще всего нарушаются, и способах эти права защитить. О том, что зависит от родителей и чего ждать от специалистов, и о том, как жить вместе с трудным ребенком и получать удовольствие от каждого дня этой жизни, полной приключений, неприятностей и опасностей.

Все мы когда-то ходили с круглыми животиками и мечтали об уютных малютках, с которыми будет так приятно вместе гулять и играть. Малютки родились и обеспечили нам незабываемые бессонные ночи, полные уши крика и полон рот забот, разгромленные квартиры, испорченные отношения с домашними. И резкие выбросы адреналина, когда милые крошки падали со шкафов и деревьев, пожирали таблетки из домашних аптечек, с проказливым смехом бросались под машины и устраивали короткие замыкания. А еще – годы стыда, ужаса и отчаяния, когда мы молча выслушивали замечания окружающих, не смели поднять глаза на учителя и кричали на ребенка со слезами в голосе. Мы мечтали о безмятежном пляжном отдыхе, а получили вместо него дикое африканское сафари, которого никогда не заказывали.

Можно всю жизнь жаловаться на несправедливость. А можно – надеть камуфляж и ботинки на неслышной подошве, вооружиться камерой и приготовиться к лучшему приключению в своей жизни: экстремальному материнству.

Дети, которым трудно себя «хорошо вести»

О каких детях эта книга

Если ребенок не спит по ночам, плюется едой, отказывается лечить зубы и сдавать кровь из пальца на анализ, если он по любому поводу обижается или бросается на других детей с кулаками, если на уроке он вскакивает с места и выкрикивает, окружающие традиционно думают, что этот ребенок плохо воспитан.

Однако в последние годы специалисты все чаще стали писать о том, что некоторым родителям действительно достаются более трудные дети, чем другим, и это заметно уже в грудничковом возрасте. Например, в марте 2016 года в одном из блогов газеты «Нью-Йорк таймс» появилась статья доктора медицины Перри Класс «С некоторыми малышами просто легче, чем с другими», а первая часть популярной книги доктора Стэнли Турецки «Трудные дети» так и называется: «Одни дети от рождения труднее других».

Впрочем, древние родители, которые давали своим малышам имена вроде «Неупокой», «Бессон», «Шумила», «Истома», похоже, тоже это знали по собственному опыту.

Что влияет на поведение ребенка?

Масса разных факторов.

Во-первых, наследственность . Нам достается комбинация самых разных генов с обеих родительских сторон. Гены определяют не только внешность ребенка, но и темперамент, и способности, и склонность к каким-то заболеваниям, и особенности характера, и реакцию на стресс.

У вашего ребенка проблемы с поведением и вниманием? Окружающие считают, что он невоспитанный и чересчур подвижный? Школа объявила ему войну, а вам иногда кажется, что вы сходите с ума? Издательство «Никея» выпустило книгу, которая может стать для вас источником утешения и вдохновения. Мама.ру публикует отрывки из книги.

Вы прочтете, каких воспитательных стратегий стоит придерживаться, как наладить диалог со школой, в чем состоят медицинские причины проблем «трудных детей» и многое другое. Отдельная глава посвящена душевному спокойствию мамы и способам справляться с повседневным стрессом.

Книга основана на собственном профессиональном и личном опыте, ее автор -писатель и педагог Ирина Лукьянова, мама уже взрослого, а когда-то «гиперактивного» ребенка. А еще она более десяти лет она администрирует интернет-форум родителей «трудных» детей - «Наши невнимательные гиперактивные дети».

Ирина Лукьянова - журналист и преподаватель литературы в школе. Окончила Новосибирский государственный университет, а с 1996 года живет в Москве. Печаталась в газетах «Собеседник», «Комсомольская правда», «Вечерний клуб», «Вечерняя Москва», журналах «Ломоносов», «Город женщин», «Story», «Русский мир», «Фома», «Нескучный сад», на порталах Милосердие.ру и Правмир.

Вот что пишет о книге психолог Людмила Петрановская: «Читая эту книгу, я постоянно думала - как же она нужна многим мамам! И в первую очередь мамам „немножко особенных детей“, с которыми „все время что-то не так“. Особенно важно, что эта книга - не просто перечень важного и полезного. Главное ее послание- „вам не в чем себя винить, вы справитесь и уже справляетесь“ - не меньшая ценность, чем полезные и важные сведения и советы».

Отрывки из книги

Как не сойти с ума, воспитывая такого ребенка

Домашние конфликты

Домашние конфликты изводят и родителей, и ребенка. С одной стороны, они, разумеется, неизбежны: ребенок тренируется на нас, оттачивает свои зубки и вооружается методами для разрешения конфликтов в будущей жизни. С другой стороны, уж очень тяжело нам это все дается. Поэтому чем лучше мы сами научимся разрешать конфликты, не впадая ни в попустительство, ни в тиранию, ни в силовое противостояние с ребенком,тем легче будет нам жить и тем больший арсенал полезных методов конфликторазрешения мы обеспечим своему ребенку.

Обучение навыкам саморегуляции - первое и главное, что нам приходится делать.

Ребенка нужно учить понимать, что с ним происходит, и описывать это словами. Дети далеко не всегда могут разобраться в том, почему им плохо, что с ними происходит, и им нужна помощь взрослых, которые объяснят им их самих. Понимание своего состояния – взрослое умение; да и не все взрослые им владеют. Объяснять свои чувства словами, а не выражать импульсивными действиями - еще более взрослое умение.

Однажды я в составе делегации российских педагогов знакомилась с устройством системы образования в США. В городе Баффало нас привезли в промышленный район с социально неблагополучным населением и высадили из микроавтобуса у заводского здания, предупредив: не оставляйте вещей в машине - украдут. В здании бывшего завода, переоборудованного под арт-центр, было множество мастерских и кружков: театральный, керамический, художественный. Был и литературный кружок, где детей из неблагополучных семей учили писать стихи. Я их почитала. Стихи были плохие. Я спросила руководителя кружка, в чем смысл студии, которая учит детей писать плохие стихи. «Смысл в том, - ответил он, - что дети учатся выражать свои эмоции словами и художественными образами, а не разгромом магазинов и поджогами чужих машин».

Некоторые дети с СДВГ испытывают специфические проблемы с пониманием чужих чувств и эмоций, не умеют узнавать эмоции по выражению лица, не считаются с чужими чувствами (вообще не предполагают, что эти чувства существуют). Они видят свою цель - и идут к ней напролом. Они хотят обратить на себя внимание - и для этого толкают другого человека. Многие родители жалуются на «бесчувственность» своих детей: они не понимают, что мама устала или больна.

Если у ребенка есть такие проблемы, ему может помочь консультация детского психолога. Одним детям придется учиться узнавать человеческие эмоции на картинках: что чувствует этот человек? А этот? Другим - осваивать неписаные правила человеческого общения: как начать разговор с группой незнакомых детей? Как поступить, если тебе нужно привлечь внимание? С третьими психолог может разыгрывать кукольные сценки, рассматривая разные варианты поведения в разных ситуациях. Конечно, внимательные родители могут и сами читать специальную литературу и искать решения для эмоциональных проблем своих детей.

Понимать свои и чужие эмоции. Уметь их назвать. Уметь их выразить словами, а не физическими действиями. Уметь облечь эти слова в такую форму, чтобы они никого не убили и не ранили. Этому и нам самим надо учиться, и детей своих учить.

«Я злюсь», «я расстроился», «я обиделся на то-то», «я плохо себя чувствую», «я разочарован», «я в отчаянии», «меня бесит» - это все разные оттенки общего ощущения «мне плохо». Когда ребенок маленький и родители могут понять, что с ним происходит, они могут просто называть ему его чувства: «ты хочешь есть», «ты устал», «ты сердишься, что я не разрешила тебе купить жвачку». Когда ребенок становится старше, это уже не работает: и состояния у него сложнее, и мы не всегда можем догадаться о причинах его сердитого молчания, - так что лучше не строить догадок, а спрашивать. А если отвечают - принимать чувства ребенка, не ругать его за них, не высмеивать. Иначе он говорить о чувствах с нами уже не захочет.

Мне пришлось довольно много разговаривать с сыном о чувствах. В дошкольном возрасте онне слишком хорошо умел объяснить, что с ним происходит. Переживая разочарование или обиду, он уходил в свою комнату и молча там сидел в слезах, не реагируя ни на какие вопросы. Так нередко ведут себя и взрослые, которые считают возможным и нужным играть со своими домашними в молчанку: «я обиделся, я буду молчать, а ты сам догадайся, в чем твоя вина и что ты должен сделать». Я понимала, что, если я ничего не буду предпринимать, меня ждет примерно такое же будущее. Поэтому с тех пор, как сын научился относительно прилично разговаривать, мне все время приходилось ему напоминать: «скажи словами, я не умею читать мысли»; «если ты не скажешь мне, что случилось, я не догадаюсь и не смогу тебе помочь». Приходилось помогать формулировать: «мне обидно, что сестра мне сказала то-то» (значит, надо сказать об этом сестре); «я расстроился, что ты решила не читать мне на ночь любимую сказку» (значит, надо это обсудить). Но у сына никакого СДВГ нет; с ним были возможны серьезные переговоры. У детей с СДВГ верх берут эмоции - так что им надо помочь успокоиться, понять, что с ними происходит; как говорят психологи – «контейнировать» их эмоции, стать тем самым контейнером, который может вместить их огромный гнев, ярость, разочарование, тоску – и не разрушиться. Для этого, конечно, сам взрослый должен быть эмоционально устойчив.

Здесь важно понять, что именно лучше помогает ребенку успокоиться. Кому-то нужно посидеть в одиночестве (это не наказание, а именно время на то, чтобы прийти в себя), кому-то - пройтись вокруг дома (в детской книжке Анне-Катрине Вестли «Папа, мама, восемь детей и грузовик» вся семья, поссорившись, бегала вокруг дома со словами «я сердит, я сердит» или «я сердита, я сердита»,пока гнев не выветривался), кому-то - пойти в ванную, поплакать и умыться, кому-то - попить водички или посидеть на кухне с чашкой чая. Кому-то лучше всего выплакивать слезы в теплых и уютных материнских объятиях. Здесь стоит попробовать разные варианты и вместе с ребенком найти то, что ему подходит.

Дальше – стоит учиться самим и учить ребенка формулировать свои претензии к окружающим и мирозданию в целом приемлемым образом. Не «я вас ненавижу», а «меня бесит, когда мне не отвечают по существу». Не «вы все тут идиоты», а «по-моему, меня не поняли». Не «сколько ты еще будешь надо мной издеваться и швырять посреди комнаты свои дурацкие штаны», а «я злюсь/меня бесит, когда я опять вижу твои штаны посреди комнаты».

А вот и не подеретесь. То же самое, кстати, полезно внедрять в братско-сестринских конфликтах. Наши конфликты с сестрой-близнецом всегда кончались одинаково: мы шли к маме за справедливостью, но попадало нам обеим одинаково: «У вас правды не сыскать, как у змеи ног, разбирайтесь сами, не хочу это все слышать». В некоторых случаях такая тактика в самом деле работает, но мы с сестрой разбираться сами не умели. Поэтому, когда мои дети начали драться (на мое счастье, это был совсем короткий период времени, когда им было что делить – старшей было 13, младшему 5, и дрались они, естественно, из-за компьютера), я каждый раз заводила одну и ту же волынку:

Сначала объясните мне, что произошло.

Я сидела играла, а он на меня как набросится!

Он – это кто?

Андрей.

Ну так и скажи: Андрей. Андрей, почему ты набросился на Женю?

Я не бросался, я ей сказал: «Дай мне поиграть», а она сказала: «Обойдешься».

Ты сказала «обойдешься»?

Да.

А ты что сделал?

А я ее за ногу сдернул с кресла.

Ты был прав?

Нет, но она…

Погоди-погоди, пока на этом остановимся: ты был неправ, что сдернул Женю за ногу с кресла. Женя, а ты была права, когда сказала «обойдешься»?

Да, потому что он уже играл…

Женя, как на самом деле надо было сказать?

Надо было сказать: «Ты уже утром играл, а я только что села за компьютер и хочу поиграть еще».

Ага. Андрей, а что надо было на это сказать?

Надо было сказать: «Пошла вон отсюда».

Я щас тебе как…

Женя, стоп. Андрей, это грубо. Какие еще варианты есть?

Ну… «Ты заканчивать вообще собираешься?»

А как это сказать вежливо?

В общем, всякий раз после драки я садилась с детьми за разбор полетов и с замечательным занудством откатывала одну и ту же программу: а ты что сказал? а что надо было сказать? а что ты сделала? а это было правильно? а как нужно было?

Не знаю, может быть, им просто надоело, но с тех пор они больше не дралисьи, кажется, даже по-крупному не ссорились. Но, возможно, дело в том, что у них восемь лет разницы – им почти нечего делить. С погодками и близнецами такие ситуации возникают ежедневно, и каждая из них дает родителям шанс научить детей взаимодействовать друг с другом и разрешать свои конфликты без побоища. Хотя, разумеется, это требует затрат времени и сил,и нет никакой гарантии, что сработает так легко и волшебно, как в нашем случае.

Особенно трудно, конечно, с детьми упрямыми, самолюбивыми и склонными к агрессивным реакциям: они ни за что на свете не признают, что сделали что-то не так; во всех проблемах будет виноват другой, а они будут абсолютно правы в том, что дали этому другому в лоб: сам напросился. И тем не менеечем больше вариантов разрешения конфликтов мы им продемонстрируем, тем легче им будет в дальнейшем.

Бывает, что у нас сели батарейки, что мы и так измотаны, плохо себя чувствуем, перегружены работой, и детский конфликт заставляет нас не разбираться нудно, кто прав, кто виноват, а страшно рявкнуть на детей – так, что они пискнут и попрячутся… Такое бывает. И это тоже урок для детей: наглядная демонстрация того, что надо уметь считаться с состоянием взрослого и не выводить его из себя по пустякам.

После вспышки гнева любая мать занимается самоедством. Но грызть себя за это – «я плохая мать», «я опять сорвалась», «у меня никогда ничего не выйдет» - совсем не вариант. Почти все мы время от времени срываемся. Но мы можем научиться понимать, когда нас несет, предотвращать эти ситуации, вовремя выходить из комнаты, прежде чем пройдена «точка невозврата». И если научимся этому сами, то сможем научить и своих детей.

Читая эту книгу, я постоянно думала: как же она нужна многим мамам! И давно была нужна, как говорится, позавчера.

Есть мамы обычных детей, которые, со всеми неурядицами и неизбежной усталостью, все-таки большей частью получают удовольствие от родительства. Ведь природой выращивание потомства задумано в общем-то не как каторга, а как «дело житейское», и даже в целом приятное.

Есть мамы особых детей, чье родительство волею судьбы становится служением, требует гораздо больше мужества, оптимизма и самоотдачи. Природой оно вообще не задумано, в природе у детенышей с серьезными проблемами мало шансов. Это становится возможным благодаря множеству достижений человеческой цивилизации, от медицины и удобного быта до идей гуманизма и равенства возможностей. То, что в современном мире родители особого ребенка, несмотря ни на что, могут быть счастливы и поддерживаемы обществом, – возможно, одна из самых высоких реализаций человечности.

А есть мамы «немножко особых детей». Когда с ними приходят к серьезным врачам, то слышат: «Что вы его к нам привели, у нас вон какие тяжелые дети, а с вашим все более-менее нормально». Когда их приводят в обычную школу, то слышат: «Что вы его к нам привели, у нас школа для нормальных детей, а с вашим все не слава богу». Эти дети часто «проваливаются меж двух стульев» – слишком «особенные», чтобы их было легко принять и понять, но не настолько, чтобы их и их родителей жалели и хотели помогать. Их проблемы часто выглядят со стороны как «избалованность», «распущенность», «недостаток воспитания». Их родителям постоянно советуют «поговорить с ним» (а то они до этого молчали), «побольше с ним заниматься» (а то они еще чем-то заняты все свободное время), «наказать построже» (а то они уже и это не пробовали). С ними «вечно что-то не так», и это «что-то» выглядит скорее как проблемы поведения, чем как особенности развития или болезнь. Кроме того, таких детей в разы больше, чем серьезно больных, в каждом классе, на каждой детской площадке один-два-три как минимум. А если складывать разные типы «не так», то процентов 30–40. Поэтому обеспечить их квалифицированной помощью гораздо труднее и дороже, и часто, если речь не идет о самых крупных городах, ее нет вовсе. Поэтому родителям таких детей бывает очень-очень трудно.

Книга Ирины Лукьяновой – рука помощи, протянутая этим мамам. Ирина сама прошла путь мамы гиперактивного ребенка и знает все его повороты. Свое экстремальное материнство в условиях практического отсутствия системы профессиональной помощи «немножко особым» детям заставило ее стать экспертом по проблеме, перелопатить тонны литературы, разобраться в том, «как это устроено». И всем этим она делится с родителями, предлагая им своего рода «дайджест» всего полезного, важного и нужного, что им стоило бы знать и понимать. Думаю, такая помощь просто неоценима – ведь у них самих чаще всего нет ни сил, ни времени, ни возможности все это перелопатить.

И, что особенно важно, это не просто перечень важного и полезного – это прежде всего послание сочувствия, понимания и поддержки.

Ведь дело не только в проблемах с ребенком – дело в том, что вечная усталость и вечное недовольство окружающих изматывают родителя так, что он уже не может быть источником той сильной и властной заботы, которая нужна любому ребенку. А ребенку с проблемами – еще больше нужна. Главное послание книги – «вам не в чем себя винить, вы справитесь и уже справляетесь» – не меньшая ценность, чем полезные и важные сведения и советы.

Хорошо бы, чтобы книгу читали не только родители, но и педагоги, родственники и просто любые люди, которые общаются с семьями и детьми. Чтобы с каждым новым читателем атмосфера вокруг «немножко особых» детей и их родителей становилась чуть более теплой и принимающей. Это – человеческое.

Людмила Петрановская, психолог, публицист

От автора

Эта книга – для тех, кому на долю выпало трудное счастье быть матерью проблемного ребенка. Для тех, кого мучают вопросы «ну почему у всех дети как дети, а у меня вот такой подарок?» и «может, его просто пороть надо чаще?». Для тех, кто привык уже существовать на последних рубежах отчаяния и встречать храбрым безнадежным смехом новые сюрпризы, преподносимые судьбой и ребенком. Для тех, кто верит в прекрасное будущее своего ребенка – наперекор мнению окружающих.

Эта книга – для мам. Как показывает опыт, именно мама несет на себе основной груз забот по лечению, обучению, воспитанию и социализации трудного ребенка, и именно ей в первую очередь нужна помощь и поддержка – может быть, даже больше, чем самому ребенку. Потому что помощь ребенку обычно приходит именно через маму. Другим членам семьи эта книга тоже может сослужить добрую службу.

Мы поговорим о типичных проблемах и их решениях, о сложностях, с которыми обычно сталкивается семья трудного ребенка. О правах, которые чаще всего нарушаются, и способах эти права защитить. О том, что зависит от родителей и чего ждать от специалистов, и о том, как жить вместе с трудным ребенком и получать удовольствие от каждого дня этой жизни, полной приключений, неприятностей и опасностей.

Все мы когда-то ходили с круглыми животиками и мечтали об уютных малютках, с которыми будет так приятно вместе гулять и играть. Малютки родились и обеспечили нам незабываемые бессонные ночи, полные уши крика и полон рот забот, разгромленные квартиры, испорченные отношения с домашними. И резкие выбросы адреналина, когда милые крошки падали со шкафов и деревьев, пожирали таблетки из домашних аптечек, с проказливым смехом бросались под машины и устраивали короткие замыкания. А еще – годы стыда, ужаса и отчаяния, когда мы молча выслушивали замечания окружающих, не смели поднять глаза на учителя и кричали на ребенка со слезами в голосе. Мы мечтали о безмятежном пляжном отдыхе, а получили вместо него дикое африканское сафари, которого никогда не заказывали.

Можно всю жизнь жаловаться на несправедливость. А можно – надеть камуфляж и ботинки на неслышной подошве, вооружиться камерой и приготовиться к лучшему приключению в своей жизни: экстремальному материнству.

Часть 1
Дети, которым трудно себя «хорошо вести»

О каких детях эта книга

Если ребенок не спит по ночам, плюется едой, отказывается лечить зубы и сдавать кровь из пальца на анализ, если он по любому поводу обижается или бросается на других детей с кулаками, если на уроке он вскакивает с места и выкрикивает, окружающие традиционно думают, что этот ребенок плохо воспитан.

Однако в последние годы специалисты все чаще стали писать о том, что некоторым родителям действительно достаются более трудные дети, чем другим, и это заметно уже в грудничковом возрасте. Например, в марте 2016 года в одном из блогов газеты «Нью-Йорк таймс» появилась статья доктора медицины Перри Класс «С некоторыми малышами просто легче, чем с другими», а первая часть популярной книги доктора Стэнли Турецки «Трудные дети» так и называется: «Одни дети от рождения труднее других».

Впрочем, древние родители, которые давали своим малышам имена вроде «Неупокой», «Бессон», «Шумила», «Истома», похоже, тоже это знали по собственному опыту.

Что влияет на поведение ребенка?

Масса разных факторов.

Во-первых, наследственность . Нам достается комбинация самых разных генов с обеих родительских сторон. Гены определяют не только внешность ребенка, но и темперамент, и способности, и склонность к каким-то заболеваниям, и особенности характера, и реакцию на стресс.

Во-вторых, особенности протекания беременности, родов и периода после рождения .

В-третьих, перенесенные болезни и травмы .

В-четвертых, перенесенные стрессы и психические травмы (самая тяжелая из них для малыша – отлучение от матери, сиротство, воспитание в детском учреждении).

В-пятых, экономическое и социальное положение родителей , доступный семье уровень медицины, ухода и присмотра, особенности проживания и питания.

В-шестых, личные особенности родителей – их характер, их взгляды на воспитание, их педагогический стиль.

В-седьмых, доступные семье образовательные возможности .

На этом, пожалуй, можно остановиться, хотя список наверняка неполон. Мы видим, что родительским педагогическим мастерством определяется далеко не все.

Тем не менее педагогическим мастерством и, что еще важнее, любовью и заботой очень многое можно поправить даже при очень осложненном старте. Нет, любовь и забота не излечат хроническую болезнь, не изменят биохимию мозга, но смогут помочь ребенку вырасти счастливым человеком, компенсировать дефицитарные функции и развить способности.

А вот отсутствие любви, заботы и педагогического мастерства даже при самых благополучных стартовых условиях может серьезно все испортить.

Иногда родительская грамотность помогает нормализовать поведение ребенка даже без назначения лечения. А иногда, наоборот, правильно подобранное лечение помогает родителям отказаться от насильственных методов воспитания, которые они начали применять от отчаяния.

Трудные дети – не родительская вина. Легкие дети – не родительская заслуга

Многие родители даже не догадываются, что их спокойная жизнь с собственными детьми – результат не их педагогической безупречности, а удачного стечения обстоятельств. Иногда они прозревают, когда в семье появляется еще один ребенок, с которым привычные педагогические приемы не работают. А если трудный ребенок – первый, то только появление на свет следующего, обычного, помогает маме понять, что дело, кажется, не только в том, что она все делает не так.

Я сама до рождения младшего ребенка (а он на восемь лет младше сестры) не подозревала, что существуют дети, которые в раннем детстве спят по ночам. А когда он подрос, с удивлением поняла, что дети, оказывается, могут играть сами, а не висеть на маме с нытьем «мне нечем заняться».

Семь лет назад, когда эта книга задумывалась, мне было понятно, что она будет о детях с СДВГ – синдромом дефицита внимания и гиперактивности. Но со временем выяснилось, что схожие проблемы есть и у детей с другими диагнозами, да и у детей безо всяких диагнозов.

В 2003 году на сайте, посвященном семейным проблемам, мы с одной мамой из Израиля договорились о том, что сделаем собственный русскоязычный сайт и форум, посвященные СДВГ.

С тех пор мы вместе администрируем форум «Наши невнимательные гиперактивные дети» (www.sdvg-deti.com).

Сначала на форуме было восемь мам. Сейчас там плачут друг другу в жилетку, обмениваются информацией, получают консультации специалистов и учатся быть хорошими родителями больше десяти тысяч пользователей.

У многих детей форумчан нет диагноза СДВГ (или есть другой), но основные проблемы похожи: невнимательность, гиперактивность и импульсивность.

За годы работы форума дети его завсегдатаев подросли, некоторые стали студентами и даже обзавелись семьями. Некоторые даже успели окончить вузы и найти работу.

Пришли новые мамы с новыми проблемами – и проблемы эти на поверку оказываются старыми, хорошо знакомыми. Для одних уже придуманы хорошие решения и готовые рецепты, с другими так просто не справишься, но попробовать что-то сделать можно.

У некоторых наших гиперактивных, невнимательных и импульсивных детей есть инвалидность (например, по эпилепсии или астме). У некоторых – целый спектр самых разных неврологических и психиатрических диагнозов. У некоторых, повторюсь, диагноза нет никакого. На форуме представлены едва ли не все так называемые «пограничные» патологии – имеются в виду пограничные между здоровьем и болезнью. Эти дети слишком здоровы, чтобы считаться больными, но отклонения в их поведении слишком заметны, чтобы считать детей совершенно здоровыми. То, что начинается с гиперактивности, со временем может оказаться совсем другим состоянием: диагнозы по мере развития ребенка уточняются. Сейчас на нашем форуме есть родители детей, у которых были диагностированы не только синдром дефицита внимания с гиперактивностью, но и ранний детский аутизм, и депрессия, и обсессивно-компульсивное расстройство, и тревожное расстройство, и биполярное аффективное расстройство…

В общем, в результате получилась книга о детях, которых объединяет одно – их родителям трудно с ними справляться. Она – для родителей, у которых все выходит из-под контроля. Кому кажется, что они все делают неправильно. Кто без конца задает себе вопросы: «он у меня вообще нормальный?» Она о невнимательных, гиперактивных, импульсивных детях, которым трудно учиться и трудно хорошо себя вести.

Нормальный или ненормальный?

Обычно история развивается примерно следующим образом: ребенок плохо себя ведет, родителей совершенно не слушает, ремень не действует, атмосфера в семье становится все хуже, учителя жалуются…

В конце концов родители ведут чадо к врачу. Тот десять минут смотрит, как насидевшийся в очереди ребенок разносит его кабинет, со слов матери записывает жалобы, торопливо пишет в карточку диагноз (какое-нибудь ПЭП, ВЧД, ВСД, ММД, ЗПР, ЗПРР, СДВГ, ГРДВ) и назначает лекарство. Мать покупает лекарство, потом читает аннотацию, пугается, найдя какой-нибудь ужасный побочный эффект (и вообще, чего ребенка химией травить), принимает решение лекарства не давать, а по врачам больше не ходить. А дальше – продолжение борьбы, слезы над каждой домашкой, смена школ, раздрай и взаимное недовольство дома.

Другой вариант. Добрый врач, покачивая головой, листает карту и приговаривает, глядя на старые диагнозы: «ВЧД? Да ну что вы, это теперь всем ставят. И ПЭП всем ставят. И ММД. Что делать надо? Да ничего не надо, нормальный ребенок, „израстет“ (есть такое слово у немолодых врачей). Гуляйте побольше, соблюдайте режим, плавайте, поменьше сладкого, все пройдет». Радостная мать убегает со своим здоровеньким ребеночком, и вскоре он снова дает ей жару. «Но доктор сказал, что деточка здорова! Значит, я неправильно его воспитываю», – думает она.

Учитель рекомендует обратиться к психологу, тот – к невропатологу, тот – к психиатру. Врачи говорят разное. В конце концов мама уже и врачам не верит. Она отчаянно боится за своего ребенка – кем он вырастет, как он будет жить? – и все пытается заставить его взяться за ум. И с каждым нагоняем отдаляется от него все безнадежней. Еще хуже: она начинает бояться своего ребенка. Он непредсказуем, он – скрытая угроза ее благополучию, он – хронический психотравмирующий фактор.

С папой давно согласия нет: он вообще считает, что мать ничего не понимает в воспитании. Добавляют перца бесчисленные родственники, подруги и педагоги, которые гораздо лучше матери знают, как воспитывать ее дитя:

Ребенка надо просто любить.

Драть его почаще и спрашивать побольше.

Вы же с ним совсем не занимаетесь, заниматься надо побольше.

Вам нужно психиатру его показать!

Не вздумай травить его лекарствами, попейте травки!

Не наговаривай на него, нормальный ребенок, я такой же был в детстве!

Разбаловала совсем, должна же быть какая-то дисциплина!

У тебя одаренный, нестандартный ребенок, а ты пытаешься втискивать его в рамки, вот он и сопротивляется!

После такой бомбежки мать уже вообще ни в чем не ориентируется. Она в двадцатый раз пережевывает одни и те же мысли и задает себе одни и те же вопросы: «Он у меня дурак или хулиган, больной или разбалованный, гениальный или сумасшедший, он плохой или я плохая?» Чтобы выбраться из замкнутого круга непонимания и отчаяния, начинать надо с поиска ответов.

Далее будет много практических советов. Можно, конечно, сразу перейти к ним, перескочив через теоретические рассуждения. Большинство так и делает обычно: хватит абстракций, скажите, как мне поступить в моей запущенной ситуации. Но любая попытка применить советы на практике снова заставит задавать себе и другим базовые вопросы, на которых все держится, как дом на фундаменте. Поэтому можно пока пропустить эти главы, а потом все равно к ним вернуться.

Что такое норма?

В развитии ребенка понятие «норма» – очень условное, поскольку дети рождаются разными и растут по-разному. Даже один и тот же ребенок в каких-то отношениях развивается быстрее сверстников, а в каких-то медленнее.

У здорового, типично развивающегося ребенка в определенном возрасте (но не четко по календарю, а в диапазоне «от» и «до») должны появиться какие-то положенные ему от природы изменения: меняется и тело ребенка, и его умения и навыки. У некоторых детей эти изменения проявляются очень рано, у некоторых – очень поздно. У кого-то первые зубы прорезаются в три месяца, у кого-то в десять; и то и другое – крайние значения, редкие случаи. У большинства детей первые зубы прорезаются в возрасте 4–8 месяцев, этот диапазон средних значений и есть диапазон нормы. То же самое – с умением ползать, сидеть, стоять; с появлением лепета, первых слов, умения пользоваться горшком, самостоятельно есть, управлять своим вниманием и поведением.

Норма может быть возрастной : в два года еще нормально объясняться при помощи десятка малопонятных слов, а в пять лет уже нет. Может быть физиологической : здоровые зубы и прямая спина – это норма, а кариес и сколиоз – патология. А может быть статистической : для среднего российского школьника иметь кучу кариозных зубов и плохую осанку – увы, скорее нормально, чем нет.

Точную границу между нормой и патологией можно определить далеко не всегда. Даже такой легко измеряемый показатель, как артериальное давление, имеет широкий диапазон нормы: лежишь смирно – давление понижается, бежишь – повышается.

Провести толстую красную черту, как на градуснике – до 37.0 норма, а дальше патология, – нельзя. Можно только обозначить области, все дальше уходящие от диапазона нормы. Разовые скачки давления бывают у всех, а вот гипотонию или гипертонию можно диагностировать, когда отклонения становятся систематическими.

Примерно с таким же широким диапазоном возрастных норм – и с куда бо?льшими трудностями измерения – мы сталкиваемся, когда пытаемся оценить, вписывается ли в рамки нормы неусидчивость, гиперактивность, невнимательность ребенка. Нормальна ли его склонность фантазировать? Его агрессивность или, наоборот, неумение давать отпор? Его болтливость или неразговорчивость?

Сама по себе повышенная двигательная активность, как и повышенное давление, бывает практически у каждого. Когда мы долго стоим в очереди, мы перетаптываемся с ноги на ногу, вертим что-то в руках, ходим туда-сюда; если же мы при этом еще куда-то опаздываем – мы начинаем барабанить пальцами и притопывать ногами.

Мы бываем невнимательны после бессонной ночи. Мы бываем агрессивны, когда устали и измотаны, а на нас несправедливо нападают. О реальном отклонении от нормы можно говорить, когда проблема существует постоянно, регулярно, в любой обстановке.

Поведение ребенка выходит за рамки возрастной нормы в том случае, когда он ведет себя не по возрасту не в единичных ситуациях (на скучном уроке, в очереди у врача), а всегда и везде.

И самое главное – когда проблемы с поведением наносят существенный вред жизни ребенка, его здоровью, его безопасности, его жизни в семье и в обществе. Именно этим – невозможностью нормально жить, учиться, развиваться – и характеризуется отклонение от нормы. И именно это учитывается при постановке диагноза.

Развитие ребенка – процесс, результат которого угадать невозможно. На него, как мы уже говорили, влияет множество разных факторов, в том числе генетических и физиологических. Однако только во взаимодействии со средой они срабатывают или не срабатывают. Чем больше любви, внимания, грамотной родительской поддержки и адекватной помощи специалистов достанется ребенку с осложненным стартом, тем выше его шансы не только дотянуться до той самой условной нормы, но и чем-то выделиться, оказаться первым, лучшим, выдающимся – даже если в чем-то уровень «нормы» так и не достигнут.

Майкл Фелпс – 23-кратный олимпийский чемпион и 26-кратный чемпион мира по плаванию, самый титулованный спортсмен за всю современную историю Олимпийских игр. У него еще в девять лет диагностировали синдром дефицита внимания с гиперактивностью. Мальчика отдали на плавание. Его мама Дебора Фелпс постоянно искала способы помочь сыну: заметив, что он ненавидит читать, давала ему читать спортивные приложения к газетам, придумывала математические задачки про плавание, искала способы помочь сыну сконцентрироваться и справиться с эмоциями. Результат ее материнских усилий известен всему миру.

Многим популярным актерам – Энтони Хопкинсу, Орландо Блуму, Кире Найтли, Вину Дизелю (список можно продолжать) – было трудно учиться в школе из-за дислексии. Дислексия есть и у бывшего американского президента Джорджа Буша-младшего.

В некоторых странах, кстати, даже говорят о феномене «двойной исключительности», предполагающей сочетание одаренности с особыми потребностями: инвалидностью, трудностями обучения, трудностями концентрации внимания, например.

Здесь человек выходит за границы нормы в обе стороны – и отставая, и опережая, – и, конечно, помощь будет нужна ему и в развитии способностей, и в коррекции слабых сторон.